Здесь обращает на себя внимание любопытная деталь, а именно — «выплатить по казенному курсу», т. е., как мы сказали бы сегодня, по официальному курсу, который, смею предположить, мог значительно отличаться от реального рыночного курса рубля. Совершенно очевидно, что речь идет о возможности за счет государственной казны получить куда как более значительную сумму в иностранной валюте, чем стоил тогда рубль. Понятно, что подобная привилегия могла быть доступна исключительно представителям высших органов государственной власти новой, послереволюционной России, где социальная справедливость и равенство были главными ценностями всей политической системы, на словах, разумеется.
Довольно много места в личной переписке Красина занимают описания условий жизни в России, положения со снабжением и цен на продовольствие, дрова, предметы первой необходимости («чай стоит сейчас 800 руб., сахар 200 руб. за фунт, но и за эту цену не всегда можно их иметь»). Он несколько раз указывает размеры средств, необходимых, по его мнению, для нормального существования в Москве, подчеркивая, что таких огромных денег совершенно невозможно получить: «Жить здесь при теперешней голодовке сколько-нибудь сносно — надо не меньше 30 000 в месяц, да и тут нельзя поручиться, что в доме не лопнут трубы и весь дом не замерзнет, как и было в минувшую зиму со многими»[1885].
Красин, располагая значительными денежными ресурсами, был явно не прочь воспользоваться трудностями бывших богатых людей в России, скупая у них атрибуты «былой роскоши». Так, передавая жене с известным нам И. Э. Гуковским[1886], выезжавшим в Ревель, «хорошее котиковое пальто» и «палантин, которым, надеюсь, останетесь довольны»[1887] (допускаю, он все же купил их у «бывших», а не получил через склад реквизированных вещей), Леонид Борисович не испытывал мук совести. Через Гуковского, пользовавшегося доверием Красина, шла переписка и в дальнейшем. Он же, напомню, занимался поиском частной квартиры для Красина, который хотел иметь место, где бы он мог быть абсолютно свободен «от каких-то посещений». Хотя скорее, могу предположить, имел бы возможность встречаться, с кем пожелает, вдали от любопытных глаз. Еще одним звеном в цепочке связей Красина с семьей служил Ян Берзин.
Следует отметить, что у Красина было очень много общего в прошлом с Гуковским, особенно в том, что касается страсти к частному предпринимательству. Возможно, именно поэтому они поначалу хорошо понимали друг друга. Гуковский в юности увлекался революционными идеями, но эта романтика ему быстро наскучила, он отошел от подпольной деятельности, всецело отдался стремлению к личному обогащению и, надо сказать, на этом поприще весьма преуспел. Вскоре ему удалось занять пост директора Бакинско-Астраханского нефтепромышленного и транспортного акционерного общества, а в 1914 г. и основать в Санкт-Петербурге собственную фирму «И. Э. Гуковский». Он установил тесные деловые связи с А. И. Манташевым, являвшимся доверенным лицом Ротшильдов в России[1888]. Этот факт представляется мне настолько важным, что я позволю себе подробнее на нем остановиться. Сегодня имя знаменитого в свое время «нефтяного короля» несколько подзабыто, и если кому-то оно и покажется знакомым, так это москвичам, которые уж наверняка хоть раз да слышали о знаменитой «конюшне Манташева» в районе Беговой поблизости от Московского ипподрома. Однако будет не совсем точно увязывать ее появление с Александром Ивановичем, поскольку построена она уже по заказу его сына Левона, заядлого любителя лошадей и вообще прожигателя жизни. Но в свое время имя Манташева гремело на всю Россию. Принадлежащие ему танкеры везли российскую нефть в Японию, Индию, Китай. А Нефтепромышленное и торговое общество «А. И. Манташев и К°» в 1904 г. по объемам добычи бакинской нефти уступало только фирме «Братья Нобель» и Каспийско-Черноморскому нефтепромышленному и торговому обществу братьев Ротшильд.
Вполне логично, что хорошо разбиравшийся с дореволюционных времен в бухгалтерском учете Гуковский, имея опыт работы маклером на бирже в Баку, не мог пройти мимо тех возможностей, которые предоставляли галопирующая инфляция в России и бесконтрольный доступ к крупным суммам в иностранной валюте и главное — золоту.
1886
Благодаря Соломону мы можем лучше себе представить образ этого человека: Гуковский «был невысокого роста, довольно широкоплеч. Он сам, нисколько не стесняясь, с некоторым цинизмом сообщал, что страдает сифилисом, прибавляя при этом с улыбочкой и легким смешком: „Не беспокойтесь, теперь это, хе-хе-хе, не заразно…“ Болезнь эта внешне отразилась у него, между прочим, на ногах, которыми он с трудом переступал. Рыжеволосый, с густыми нависшими бровями, он носил рыжую, с проседью бородку. Из-под бровей виднелись небольшие глаза, обрамленные гнойными, всегда воспаленно-красными веками. Выражение глаз было неискреннее, со вспыхивающим в них по временам недобрым огоньком» (
1888
Манташев Александр Иванович (1842–1911) — крупный российский нефтепромышленник армянского происхождения, выходец из Тифлиса. Располагал обширными контактами в Англии, где с 1869 г. работал в Манчестере — центре текстильной промышленности страны. Затем занялся нефтяным бизнесом в Баку, являлся владельцем крупных пакетов акций компании «Братья Нобель» и ряда коммерческих банков. Был близок к Государственному банку. Водил близкое знакомство с представителем французской ветви Ротшильдов Майером Альфонсом де Ротшильдом (1827–1905), а после его смерти с младшим братом бароном Эдмондом де Ротшильдом.