Не вдаваясь в детали, отмечу, что в итоге Гуковский был обвинен в растратах и снят с постов наркома финансов и руководителя Нефтяного комиссариата. Но это не помешало ему в итоге занять должность полпреда РСФСР в Эстонии. Здесь и расцвели буйно все «таланты» его авантюрной натуры. После загадочной смерти Гуковского по возвращении в Россию выяснилось, что у него имелись депозиты на крупные суммы в эстонских банках. Литвинов, сменивший в Ревеле Соломона, пытался получить эти деньги, но безуспешно[1889].
Красин активно привлекает к решению своих личных вопросов многочисленных знакомых из числа влиятельных иностранцев. Неоднократно указывает на якобы имеющиеся финансовые обязательства перед ним зарубежных партнеров по дореволюционному бизнесу, ожидая получения от них денег в определенные сроки.
Уезжая из Стокгольма в Германию, Красин оставил жене «опись», как он сам называл этот документ, где подробно указал, кто и сколько ему должен и какие средства причитаются ему из различных источников. Опись хранилась в личном сейфе жены. Он также заранее подготовил расписки в получении денег на различные суммы, чтобы выдавать их людям, передававшим средства его супруге[1890]. Следует отметить, что все письма Красина переполнены замечаниями о тех, через кого он передавал средства для семьи из России. Часто это были иностранцы. Соотечественников, за редким исключением, Леонид Борисович особо не жаловал. Красин очень много и подобно пишет о способах обмена валют, курсе, предостерегает жену от ошибок, которые та могла бы допустить, производя обмен, рекомендует держать деньги по возможности «в первоначальной американской валюте»[1891].
Однако, несмотря на все усилия Красина, его супруга начинает капризничать, и проявляется это в первую очередь в вопросе денег. Любовь Васильевна, не стесняясь, заявляет посланным от Красина людям «о денежных затруднениях», чем приводит мужа в крайнее недоумение: «Мне казалось, что оставленного Вацлавом Вацлавовичем [Воровским] должно было хватить не менее как на 8–10 месяцев. Не понимаю, в чем тут дело»[1892].
В итоге Красин вынужден напомнить жене, что она может требовать денег с адвоката Хельберга (Helberg), полуофициального торгового представителя РСФСР в Дании. Помимо всего прочего, Хельберг частным образом вел личные денежные дела Красина, в том числе организованные им по неформальным каналам поставки российского льна. «Средства у него должны быть независимо ни от каких продаж льна и проч.», — инструктирует он супругу. Настраивая ее на жесткий подход к «выбиванию своего», Леонид Борисович напоминает, что адвокат должен выплачивать ей начиная с 1 января 1920 г. «еще на полгода в том же размере». И далее делает приписку: «Вопрос, как и где держать деньги, обсуди и посоветуйся с добросовестными и знающими людьми. Я боюсь, как бы из-за какого-нибудь произвольного распоряжения ты вдруг не осталась там без средств. Эти подлецы ведь никакими средствами не брезгуют! Денег тебе должны выдать около 34 000 крон»[1893]. Трудно сказать, кого Красин подразумевал под «этими подлецами», вероятно, не очень надежных деловых партнеров. Но тут важно другое. Представьте себе, как это выглядит с точки зрения нашего времени, если принять во внимание, что это пишет о своих частных денежных делах не какой-нибудь рядовой торговец, а человек, занимающий важнейший государственный пост, — министр!
Соломон, близкий и, похоже, единственный, если так можно сказать, друг Красина, был посвящен в его семейные, в том числе и финансовые, проблемы, имел возможность за долгие годы знакомства хорошо изучить характер и запросы избранницы Леонида Борисовича. Да и сам Красин в моменты нечастых откровений порой отчасти приоткрывал перед ним занавес внутрисемейных трений, похоже, весьма его раздражавших. «Он часто говорил, — вспоминает Соломон, — что его жена — человек совершенно непрактичный, не приспособленный к жизни, не знающий ее и глядящий на жизнь сквозь розовые очки своего прекраснодушия и идеализма… Правда, такой взгляд на его жену не соответствовал действительности… Передо мной предстал образ уже немолодой, но усиленно молодящейся женщины, не только определенно практической, но и мелочно расчетливой, себе на уме, прячущей под личиной так не идущей ей институтской внешности и непонимания дел житейских обыкновенные жадность и скопидомство, и даже самую мелочную скупость. Однако сущность эту она не проявляла ни по отношению к себе, ни к детям, на которых, наоборот, ничего не жалела, воспитывая в них стремление к „шику“ и роскоши»[1894].
1889
После отставки Г. А. Соломона именно М. М. Литвинов с 5 января 1921 г. возглавил советское представительство в Ревеле. Но уже 29 апреля был отозван с этого поста, а 10 мая последовало решение СНК о назначении Литвинова заместителем наркома иностранных дел. (Надо сказать, что в других источниках приводятся иные даты пребывания Литвинова на посту в Ревеле — до 12 сентября 1921 г.)
1890
Указал на счет в Eutkilds Bank. Однако найти какую-либо информацию об этом банке автору не удалось.