И все же признаем, что все основания для досады на расточительность Любови Васильевны у Красина были. Дело в том, что теперь на него давил груз ответственности и за новую семью, а его параллельная супруга проявляла все больше настойчивости, требуя забрать ее с дочкой из Петрограда в столицу. Понятно, в такой ситуации даже для аркосовской кассы содержание двух семейств Леонида Борисовича становилось заметной нагрузкой, если не непосильной ношей.
Следует отметить, что привыкшая к роскошной жизни супруга Красина не обладала таким качеством образцовой хозяйки, как бережливость, скорее наоборот: любая прихоть ее или дочерей удовлетворялась практически мгновенно, без учета текущего финансового положения семьи и какого-либо беспокойства о будущем. Но прежний подход, возведенный Красиным в принцип: я «беру у Республики лишь то, что проживаю», — становится потенциально опасным для него лично. И он не может больше игнорировать эти перемены. Красин вновь и вновь настоятельно советует супруге «избавиться от большого трена», т. е. жизни на широкую ногу (фр. grand train). А детям — «перейти на более скромное положение»[1899]. Но его уговоры и увещевания, порой уже больше похожие на мольбы, остаются гласом вопиющего в пустыне. Никто не хочет хотя бы попытаться отказаться от столь приятной неги роскоши.
Красина явно беспокоят слухи о наличии у него значительного состояния. Особенно усердствуют «белогвардейские» газеты, подавая его как «чуть ли не богатейшего человека Европы»[1900]. Насколько отвечали действительности эти слухи? Мне трудно сказать, но совершенно очевидно, что активное сотрудничество Красина и Ллойд-Джорджа ко взаимной выгоде в финансовой сфере не могло пройти совершенно не замеченным квалифицированными специалистами банковского дела, каких было немало среди русских эмигрантов. Взять того же Барка или Давыдова. Вряд ли Петра Львовича оставило равнодушным появление нового делового партнера у патрона. Хотя какой он Ллойд-Джорджу партнер? Так, прислуга-приживалка…
Конечно, Барк не мог открыто выступить против такого поворота фортуны, но, вполне вероятно, испытывал определенный дискомфорт и ревность по этому поводу. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что только с 1 января по 15 мая 1921 г. НКВТ выданы, согласно секретной справке НКФ, 1,058 млн соверенов, «причем назначение [этих денег] неизвестно»[1901]. А это чистая золотая монета, самая что ни на есть ликвидная наличность. Не будем забывать, именно Красин на тот момент возглавлял НКВТ и находился на пике власти и влияния, фактически бесконтрольно распоряжаясь валютными средствами. Причем в данном случае речь шла об английской золотой монете, совершенно обезличенной, которая могла свободно быть пущена в обращение практически в любой стране мира. Отследить источники ее происхождения и поступления было невозможно. Ведь на ней, в отличие от банкнот, нет даже серийных номеров. Не требовались ни аффинаж, ни клеймение.
И уж как-то не совсем вписывается в озабоченность «живущего на зарплату» и вечно озадаченного поиском денег Красина записка, подготовленная в аппарате Политбюро ЦК партии. Согласно этой бумаге, никем, кстати, не подписанной, по состоянию на 18 октября 1920 г., т. е. примерно в те же сроки, когда он писал вышеприведенные письма жене, Красину «отпущено» из доставшегося большевикам царского фонда 3 пуда золота в слитках, да еще и драгоценных камней на 51,886 млн рублей[1902]. Когда именно он получил указанные ценности и как распорядился этими средствами — загадка и по сей день.
1901
1902