Для нас же важнейшим фактом является то, что и Уайз, и Рэнсом были близкими контактами Ллойд-Джорджа. Да, к тому времени бывший премьер не занимал уже важных государственных постов, но это ни в коей мере не уменьшало его политического влияния. По-видимому, именно Ллойд-Джордж выступил инициатором обработки Шейнмана на предмет невозвращения в СССР: ему требовалась замена Красину. Он рассчитывал, что Арон Львович окажется столь же полезным в продолжении золотого бизнеса, как и Леонид Борисович.
20 апреля 1929 г. члены пленума ЦК буквально остолбенели, узнав о решении Шейнмана выйти из партии и не возвращаться в СССР. Это нанесло серьезный удар по авторитету ВКП(б).
Удался ли замысел англичан? Полагаю, лишь отчасти. Действительно, 8 ноября 1929 г. нарком внешней и внутренней торговли А. И. Микоян[1926] писал членам Политбюро, что примеры Шейнмана и Беседовского оказались «заразительными для колеблющихся». Как результат, за 1929 г. зафиксированы 75 случаев отказа от возвращения в СССР сотрудников загранучреждений, 10 из них являлись членами ВКП(б), а только с января по май 1930 г. насчитывались уже 45 невозвращенцев.
А вот что касается второго, то я не уверен: Арон Львович оказался тертым калачом. Настолько тертым, что кураторов его разработки в МИ-6 ждало разочарование. Безусловно, Шейнман был хорошо осведомлен о том, что происходило на родине. В Кремле запаниковали: по работе во Внешторге он знал все должности прикрытия и имел доступ к шифропереписке. Удар по разведке получился мощнейший. Но Сталин вновь запретил спецслужбам его трогать, что крайне удивительно: тогда с предателями не церемонились. Возникает законный вопрос: «Почему?» Вполне допускаю, что Шейнман владел информацией об особом банке, созданном по решению Политбюро за границей, которым в полной тайне владел СССР через особо доверенных агентов-иностранцев. Более того, специально подыскивался иностранный гражданин, который мог бы являться «хранителем резервных фондов», вероятно, и партии, а не только государства, ибо решение принималось высшим, пусть и неформально, органом ВКП(б). Ведь именно наиболее надежный партиец Шейнман отвечал за воплощение в жизнь этих идей. Это решение являлось настолько секретным, что даже самые высшие партийные функционеры получили только выписки по отдельным пунктам. Но Арон Львович знал все[1927]. Данную версию подтверждает и Беседовский, по утверждению которого на личном текущем счету Шейнмана «находились весьма крупные суммы из секретных фондов». Именно поэтому специальная комиссия, в состав которой входил и Трилиссер, приняла решение с Шейнманом договариваться, а «ОГПУ немедленно установить тщательную, но осторожно организованную слежку за Шейнманом». Уговорить вернуться Арона Львовича так и не удалось. Но он обещал молчать, за что ему полагалась ежемесячная пенсия в 1000 марок[1928].
Более того, в начале 1933 г. Арон Львович перебрался в Лондон, где ему даже предоставили хорошо оплачиваемую работу: теперь он заведующий лондонской конторой ВАО «Интурист». И на время все успокоилось. Правда, и здесь Арон Львович умудрился переругаться не только с сотрудниками своего офиса, но и с британскими партнерами, что резко сократило и так не очень полноводный ручеек желающих за свой счет посетить СССР. Зато, как и в любом другом достойном «советском учреждении», резко увеличился поток кляуз и взаимных обвинений. Недовольные активно «сигнализировали» в Москву, в ЦК партии. А за Шейнманом стали замечать одну причуду: он до смерти боялся подниматься на борт советских теплоходов, хотя его положение требовало обязательного личного присутствия при отходе лайнеров с туристами, направлявшимися в СССР.
В октябре 1937 г. Шейнман уже окончательно отказался вернуться в Советский Союз. В Политбюро сочли, что он достаточно долго занимал должность директора лондонского отделения «Интуриста». Нового назначения Арону Львовичу не предложили: время бояться разоблачений миновало. Пришлось бывшему советскому наркому и главе Госбанка СССР переквалифицироваться в кладовщика одной из лондонских фабрик. Шейнман благополучно скончался в Великобритании в 1944 г., пребывая с 1939 г. в гордом статусе подданного британской короны.
1926
Микоян Анастас Иванович (1895–1978) — революционер, государственный и партийный деятель СССР. Занимал множество различных постов. В 1926–1933 гг. возглавлял Народный комиссариат внешней и внутренней торговли. Отвечал, в частности, за продажу за рубеж произведений искусства из коллекций советских музеев. В 1938–1949 гг. вновь министр (до 1946 г. нарком) внешней торговли.