Тяжело вздохнув, Надя призналась отцу:
- Наверно, я с Олегом разведусь. С ним мне и Париж не в радость.
Немного помолчала и добавила:
- Не люб он мне. Ты помнишь: я тебе говорила про Костика - того волейболиста? Вот с кем у меня было счастье! Думала, что смогу позабыть. Но... ничего не выходит.
Степан Алексеевич еще крепче прижал к себе дочь, сочувственно сказал:
- Да уж, плохи дела! Но все же придется к чему-то прийти. Негоже лицемерить и разводить семейную грязь. Ты молода и еще сумеешь найти свое счастье.
- Папочка! Ты у меня самый лучший на свете! - нежно поцеловала его Надя и, бросив испытующий взгляд, мягко спросила:
- А с Верой Петровной за это время не виделся? Неужели ты все еще один... из-за нее?
- Да, дочка, - грустно признался Степан Алексеевич. - Она у меня все еще здесь, - коснулся рукой сердца, - и похожей на горизонте что-то не видно.
"Это надо же - какая сильная любовь! - мысленно восхитилась Надя. Отец пронес ее через всю жизнь". Ей стало его очень жалко - все еще моложавого и красивого, захотелось помочь ему стать счастливым, и она, движимая женским чутьем, сказала:
- По-моему, папуля, у тебя теперь есть шансы. Последние годы отношения у нее с Иваном Кузьмичом были... не того...
- Давай лучше не будем об этом, - болезненно сморщившись, перебил ее отец. - Все не так просто... Вера... Вера Петровна - преданная душа. Она очень порядочный человек...
- Ты прав, папа. Она - чудесная женщина. Очень искренняя. И мне кажется, тоже к тебе неравнодушна. Тем более что... вас связывает... - Надя оборвала фразу на полуслове, никак не решаясь открыть отцу тайну.
- Что ты хочешь сказать? - насторожился он, вопрошающе глядя на дочь.
"Нет! Не могу я сейчас сказать ему правду, она его убьет, - испуганно подумала она и уклончиво ответила:
- Так, одну очень важную вещь. Но сейчас, думаю, этого делать не следует.
- Ладно, тогда не говори, а лучше объясни: почему невнимательна к матери? - упрекнул ее Степан Алексеевич. - Так ни разу и не пригласила в Париж. Ведь она, помнится, сыграла не последнюю роль в том, что ты туда попала.
- Потому и не пригласила! - вспыхнула Надя. - Это она меня толкнула на брак с Олегом. Из-за нее я порвала с Костиком и потеряла свое счастье! И еще потому... - сразу погаснув, добавила с горечью: - Что она... очень опустилась...
Степан Алексеевич нахмурился.
- Ты, как дочь, не должна была этого допускать, Наденька! Да чего уж сейчас говорить? Она что, по-прежнему пьет? Все одна?
- Да, папа. Ее из-за этого с заведующих сняли. И все горюет по тому... за которого замуж собиралась...
- Ты, доченька, будь к ней повнимательнее! Мать все же, - укоризненно покачал он красивой головой.
- Вот за что я особенно люблю тебя, папочка. За твою доброту! - обняв за шею, горячо поцеловала отца Надя.
* * *
Сроки беременности поджимали и по совету врачей Надежде пришлось срочно лечь в больницу, так и не повидавшись с сестрой (Света вот-вот должна была вернуться с гастролей). За хорошую плату в валюте ей предоставили отдельную палату с телефоном, холодильником и даже телевизором.
Света примчалась сразу, как приехала, в тот самый момент, когда все уже было кончено и Надя лежала не зная - радоваться ей или горевать.
- Ну вот, врачи говорят - твоему здоровью, слава Богу, ничего не угрожает, - со счастливой улыбкой поцеловала она сестру. - Я, конечно, рада, хотя и сейчас не одобряю, что ты на такое решилась..
- Только не морализируй, Светик! - попросила Надя. - Тысячи женщин это делают. Ничего особенного...
- Знаю, и все же это - против Божьих законов. Я с теми, кто считает аборт убийством собственного ребенка. Смотри, не пожалей об этом!
- А я уже жалею, сестричка, - грустно призналась Надя. - Но не потому, как расценивают это церковь и моралисты. Многие, как и я, делают это вынужденно. А потому... - она запнулась, и на глаза у нее навернулись слезы, - потому...
- Неужели осложнения, Наденька? - испугалась сестра.
- Да. Прошло у меня все далеко не гладко. Врачи говорят, что вряд ли смогу снова забеременеть. Нужно лечиться - тогда, может быть...
Света со слезами обняла сестру.
- Наденька, дорогая, не верю! Сердцем чувствую - ты сможешь! За что Богу тебя так наказывать? Ты достойна счастья! Не сдавайся, лечись!
- Я и не думаю сдаваться, буду лечиться, - бодрилась Надя. - И, потом, не в одних детях счастье. Ладно, лучше скажи, как дела у Веры Петровны и моего племянничка? Кстати. - Пытливо посмотрела на сестру. - Твоя мама не хочет встретиться с нашим отцом? Ведь он ее, Светочка, очень любит!
- Ты считаешь это уместным? С учетом их прошлых... - замялась Света, отношений... Да и память о папе... то есть об Иване Кузьмиче... еще свежа.
- А по-моему, пора уже им выяснить эти свои... отношения. Ведь так и вся жизнь пройдет, а они, - Надя бросила на сестру просительный взгляд, просто созданы друг для друга.
Света ей не ответила, и сестры помолчали, занятые своими мыслями, потом Надя сказала:
- Знаешь, о чем я думаю? Нельзя больше скрывать от нашего отца правду! Хочешь или нет, но я наконец открою ему, что ты - его дочь. Это будет только справедливо!
Света наклонилась и поцеловала сестру.
- Делай как знаешь, Наденька! Наверно, ты права...
* * *
И все же в тот свой приезд Надежда так и не решилась сказать отцу правду о Свете, хотя, как никогда, была близка к этому.
Степан Алексеевич отвез дочь из больницы домой на своей машине (знал лишь, что обследовалась там по женской части). Когда его "Жигули"-четверка остановилась у ее дома, Надя предложила:
- Может, зайдешь и хотя бы поздороваешься с мамой? Ну сколько можно враждовать? Давно пора вам установить спокойные, ровные отношения.
- А зачем? - спокойно возразил отец. - Это было бы неискренно, а я ненавижу фальшь! Мы - чужие люди и не забыли прошлых обид. Если бы не ты, она бы для меня больше не существовала. Так для кого нам ломать комедию? Думаю, и тебе это не нужно.
Он помолчал и, тепло улыбнувшись, добавил:
- Вот когда подаришь мне внука, и мы с ней станем дедушкой и бабушкой вот тогда еще подумаю...
Его слова разбередили у нее еще свежую рану, и Надя, испытывая душевную муку, подумала: "Ну что ж, придется открыть ему правду, как это ни тяжело! Он должен знать, что от меня внуков не дождется. И что горевать не стоит: у него уже есть один - Петенька. Пора ему знать, что Света - его дочь!" И собравшись с духом, сказала: