Видно, сама судьба предрешила, чтобы вернувшийся после долгих лет страданий на чужбине урожденный князь Михаил Юсупов не узнал о том, что у него есть сын и их древний род продолжается.
Глава 25
ГРИМАСЫ СУДЬБЫ
В гостиной своей парижской квартиры Надежда, сидя в мягком кресле и потягивая через соломинку джин с тоником, смотрела по телевизору веселое шоу, когда вошел разъяренный Олег.
- Ну вот и рухнула моя карьера! Теперь наверняка загонят в какую-нибудь Кытманду! - с горечью выпалил он, тяжело опускаясь в стоящее рядом кресло.
- Как же ты и твой вонючий кобель допустили, чтобы вас застукала его квочка? Совсем потеряли голову? Ведь и ему в их "конторе" теперь врежут по первое число! Тоже мне Штирлиц!
- Полегче в выражениях, он - не тебе чета! - не отрываясь от телевизора, презрительно бросила Надя. - Такой мужик не пропадет. А тебе самое место в этом Кытманду. Чего ты стоишь без своего покойного дядюшки?
- А ты-то чего стоишь? - не остался в долгу Олег. - Даже этого невзрачного атташе от жены отбить не смогла. Он сразу от тебя отказался, покаялся...
Сказанное им больно ударило по самолюбию Нади. Вскочив на ноги, бросила ему с вызовом:
- Ну и что с того? И мне он такой не очень-то нужен. Вот вернусь домой и получше себе найду. Лишь бы поскорее нас развели!
Несмотря на скандал в посольстве - позорящий его и угрожающий поломать карьеру, - Олег не желал развода: все еще любил Надю и не хотел ее потерять. Он сразу сник и, запинаясь, униженно попросил:
- Может... все же... передумаешь? Я бы... не возражал... чтобы у нас... был ребенок... даже не от меня... Заботился бы... как о своем! Встречайся... с кем хочешь... люби, если... мной недовольна... Лишь бы ты была... в хорошем настроении...
- Ишь ты, какой... заботливый. - Надя уже остыла и, взяв в руки бокал с коктейлем, снова уселась в кресло. - Надеешься, что останусь с тобой, если будешь покрывать мои грехи? Напрасно!
- Но почему же?
- По кочану! - непримиримо взглянула она на мужа, сделав выразительный жест. - Потому, что сыта тобой по горло. Все! Возвращаюсь домой и начну заниматься разводом! Без меня, думаю, тебе легче будет замять этот скандал в посольстве. Пойду собирать вещи.
Олег мрачно покачал головой.
- Скандал уже не замять. Но если развода не будет, отец поможет получить приличное назначение в соцстрану. Не успел тебе сказать: меня вызвали в Москву, и ты можешь не спешить со сборами - улечу раньше тебя. Думаю, что удастся даже поехать вторым секретарем в Венгрию - так мне сказал посол. Будапешт - красивейший город!
- А я с тобой и в Соединенные Штаты не поеду, не то что к нищим венграм, - отрезала Надя, допивая коктейль и поднимаясь. - Считай, Олежек, что наше с тобой супружество кончилось!
Лидия Сергеевна проснулась поздно, но продолжала лежать в постели, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Самочувствие отвратительное: сильно болит голова, подташнивает... Окинув мутным взором комнату - кругом беспорядок - и увидев, что настольные часы показывают почти одиннадцать, она обеспокоенно пробормотала:
- Опять заведующая устроит выволочку... Что же на этот-то раз придумать? Ведь выгонят, как пить дать!
Минувшие годы очень ее состарили. Немногим больше пятидесяти, но выглядит она старухой. Прекрасная некогда фигура расплылась; в волосах полно седины - подкрашивать неохота; лицо опухло, под правым глазом здоровенный синяк. Новый друг и сожитель - слесарь-сантехник поставил: здоровенный детина, заросший рыжими волосами; моложе ее лет на десять. Приехал он на заработки с обнищавшей Украины, там у него семья.
Полежав пластом еще полчаса, Лидия Сергеевна, кряхтя и постанывая от головной боли, встала и принялась искать остатки портвейна - опохмелиться. В таком состоянии она просто не сможет работать.
- Вот козел, все до капли выхлебал! - ворчала она на сожителя, не в силах найти в доме ничего подходящего. - Даже одеколон в ванной, который от него спрятала, и то нашел! А вчера принес бутылку таких чернил, что голова просто разламывается на части! Да еще всю ночь спать не давал... Нет, гнать его к черту! - решила она. - Грязный, скупой... Да и стара я для таких жеребцов.
Ничего ее вокруг не интересовало. Потребности она свела к минимуму; одевалась плохо, за собой не следила. Красивые тряпки, что присылала или привозила ей дочь во время редких визитов в Москву, тут же продавала или пропивала с приятелями. Жила лишь чувствами и пристрастием к выпивке. Но и могучий ее темперамент, видимо, иссяк. Временами, особенно с похмелья, нападала депрессия.
- Зачем я живу? Что хорошего нахожу в своем жалком существовании? Чего достигла в жизни? - И заливалась слезами обиды на несправедливую судьбу. Одно утешение - хоть дочь в люди вывела, хоть ее счастливой сделала... шептала она, ощущая, как эта единственная радость жизни поддерживает ее дух и самоуважение.
За минувшие годы Надежда прилетала в Москву всего два раза: очередные отпуска они с Олегом проводили, как правило, за границей.
- А что тут хорошего? Что у нас есть для отдыха? - с презрительной миной объясняла она их непатриотическое поведение. - Только Крым и Кавказ. Природа - да, но какой ужасный сервис! Грязь, хамство... Нет уж! За те же деньги лучше отдохнуть на Лазурном берегу или в круизе.
Мать она не забывала, присылая небольшие переводы и вещи с оказией, но не баловала. Никогда они не были особенно близки, а теперь, когда Лидия Сергеевна опустилась, - тем более.
Переписывалась Надежда в основном с отцом - тот у нее даже погостил в Париже. Матери она об этом не сказала ни слова, отделывалась редкими открытками, обычно к какому-нибудь празднику. Зная ее пристрастие к алкоголю, Надя ее - стеснялась и не решалась показывать окружающим.
Прибрав кое-как в квартире, Лидия Сергеевна только в первом часу добралась до службы. Взяла ведро и швабру и принялась как ни в чем не бывало за работу, поругивая за неаккуратность детишек и сотрудников.