– Пинк!
Пинк покраснел и пробормотал:
– Она работает здесь телефонисткой. Она будет заботиться о тебе.
– Я не сомневаюсь, что она хорошая… Вальтер тоже живет там.
– И я тоже… Я занимаю нечто вроде телефонной будки.
– Не надо, Пинк.
– Но должен же я где-то жить?
– О, Пинк, дорогой.
– Во всяком случае, кто-то должен готовить? Ты не можешь. А Рис умеет делать лишь испанский омлет.
– Но, Пинк…
– Кроме того, ему нужно делать шведские упражнения. А ты не сможешь делать ему массаж.
– Но, Пинк, – забеспокоилась Вал, – ты же знаешь, что у нас теперь нет денег…
– А кто сказал что-нибудь о деньгах! – рявкнул Пинк. – Марш отсюда, пустышка, и не мешай мне работать!
– Но как ты будешь… Я имею в виду, у тебя есть какие-нибудь планы?
Пинк печально вздохнул.
– Я собрался открыть нечто вроде санатория и выкачивать с помощью массажа деньги из слабаков-актеров. Но…
– О, Пинк! Мне жаль, что ты потерял все деньги!
– У меня есть связи, не беспокойся. Я всегда смогу работать в кино экспертом, то есть дублировать тех, кто не умеет играть в гольф, играя чемпиона мира по этому виду спорта.
– Пинк, что ты подумаешь, если я тебя поцелую?
– Оставь свои поцелуи для этого голубого мальчика, – грубо прорычал Пинк. – И убирайся! – но лицо его прояснилось.
– Ты злостный мошенник, дорогой Пинк, – улыбаясь Вал и поцеловала его.
Аукционист прокашлялся.
– А теперь, леди джентльмены, несколько объявлений, прежде чем начнется торг. Как вы знаете, это непринудительный торг. Мистер Рис Джарден в последний момент может взять назад свое решение. Если вы будете так добры и посмотрите в каталог…
Вал сидела рядом с отцом в переднем ряду и вся дрожала. Она не смела поднять голову.
– …шестидесятифутовая яхта «Валери» продана вчера частным порядком…
Вальтер тоже находился здесь. Сидел рядом, трус! Он обязан был хоть что-нибудь сказать ей, но Вальтер вел себя весьма странно. Он не смотрел на нее и был очень бледен…
– …под номером 126 – коллекция из 422 спортивных нео-гравюр. Номер 152 – коллекция ручного оружия. Номер 153 – коллекция средневековых копий. Должен с благодарностью сообщить вам, по поручению мистера Джардена, что он дарит коллекцию спортивных нео-гравюр публичной библиотеке Лос-Анджелеса.
Раздались аплодисменты, правда быстро умолкнувшие. Вал почувствовала, что у нее трясется голова.
– Насколько я понимаю, наконечники он передает музею, – прошептал мужской голос сзади Вал.
– Должно быть, он разорен в пух и прах, – прошептал женский голос.
– Да? Возможно…
– Тс-с-с… Что это там?
Руки Вал сжали колени. Она слышала тяжелое дыхание отца. Люди такие свиньи! Хищники! Прибежали на падаль! Даже Руиг приперся на аукцион.
– Также не будет продаваться объявленный под номером 73 спортивный инвентарь: клюшки для гольфа, мячи, теннисные ракетки и тому подобное.
Она почувствовала, что отец удивлен.
– Нет, папа, это не ошибка, – промолвила она.
– Но я же включил их…
– Я отменила распродажу, – сообщила Вал. – Ты не должен лишаться всего сразу.
Он нашел ее руку и сжал.
– Все остальное будет продано за предложенную цену. Все вещи в прекрасном состоянии. Предметы искусства и антикварные вещи прошли соответствующую экспертизу. Каждая вещь отмечена в ваших каталогах…
– Началось, – вырвалось у Вал.
Это хуже, чем она думала. Гораздо хуже. О, Вальтер, почему ты не сел рядом со мной и не взял меня за руку!?
– Предмет номер один, – нараспев протянул аукционист, – сервиз китайского фарфора 1787 года с нью-йоркскими знаками, редкая антикварная подборка, двести предметов, историческая ценность. Начинаю с 5000 долларов. Итак, 5000 долларов!
– Две тысячи долларов, – сказал бледный как мертвец мужчина, в котором без труда чувствовался коллекционер.
Аукционист простонал.
– Джентльмены! Джентльмены! Сервиз гораздо худшего качества несколько лет назад был продан за 7000…
– Две пятьсот, – произнес чей-то холодный, грубый голос.
– Три тысячи, – сказал мертвец.
– Три пятьсот, – поднял планку грубиян.
– Четыре тысячи, – вмешался Анатоль Руиг.
– Пять! Кто скажет пять тысяч?
– Четыре пятьсот, – оживился грубиян.
– Четыре пятьсот. Кто больше. Пять! Вы, сэр? Мистер Руиг? Четыре пятьсот – раз, четыре пятьсот – два, четыре пятьсот – три! Продано джентльмену за 4500 долларов.
Грабеж! – мысленно воскликнула Валери. – Этот сервиз принадлежал их семье. Он стоил много-много тысяч. Грабеж! Вал стала искать обладателя этого грубого, хриплого голоса. Этот худощавый молодой человек с черной бородой и в пенсне. Вал сразу же отвернулась от него.