– Спасибо, капитан, что проделали такой путь, – поприветствовала его француженка. Футболка на ней была потной.
– Майор, а не капитан. И не надо благодарности, я здесь не по своей воле.
Солал подал знак, и три десятка нигерийских полицейских в черной форме, зеленых беретах, солнцезащитных очках и с автоматами Калашникова выпрыгнули из грузовиков. Их командир Абайе, начальник нигерийской полиции, сошел последним. Несмотря на жару и невыносимую вонь, он невозмутимо закурил в сторонке, давая понять Солалу, что большего от него ждать не следует, если тот еще не сообразил. Он тоже был вынужден согласиться на это задание. Министерство иностранных дел обязало Солала нянчиться с этой молодой француженкой из гуманитарной миссии и репатриировать ее, а комиссар полиции Абуджи[4] возложил на суперинтенданта Абайе ответственность за безопасность французского майора.
– Я думал, деревня Гой была эвакуирована после разлива нефти, – заметил Солал. – Так что же они до сих пор здесь делают?
Француженка улыбалась, несмотря на явное раздражение собеседника.
– Разлив нефти? О котором из них вы говорите? В этой дельте их было более четырех тысяч[5]. Огони не знают, куда податься. Местные нефтяные компании, «Шелл» или «Эни», которые тут все загрязняют, «Мстители дельты Нигера», которые разрушают инфраструктуру, коррумпированная полиция и армия… К кому они могут обратиться за помощью? Даже вы здесь лишь потому, что я француженка и посольству совсем не нужно, чтобы я исчезла, на меня напали или где-нибудь закопали.
– У каждого свои обязанности. Я здесь не для того, чтобы спасать Нигерию, я должен доставить вас в безопасную зону посольства в Абудже.
Девушка повернулась к деревенским жителям, усталым и взволнованным, вверившим судьбу этим незнакомцам.
– Но сначала мы позаботимся о них? – уточнила она.
– Это наше задание. Вы же наверняка не сможете их тут бросить. Так куда их отвезти?
– В Порт-Харкорт, это в шестидесяти километрах.
– В эти трущобы?
– Там все равно лучше, чем здесь. Рыба гибнет, то, что растет на земле, почти мертво, а вода в колодцах отравлена тяжелыми металлами. Воздух настолько грязный, что идут кислотные дожди, они проедают жестяные крыши и превращают камень в пыль[6]. А представьте, что делается с их кожей. Дельта – одно из первых мест в мире, где жизнь просто исчезла. Так что трущобы для этих людей – совсем неплохо.
Солалу нигерийская полиция не подчинялась, и он попросил суперинтенданта Абайе начать операцию. Триста жителей деревни согнали в кучу, как скот, их подталкивали прикладами и пихали кулаками. Солал смотрел на это, но вскользь, чтобы образы не перекочевали в мозг, а из мозга в душу. Не думать. Не вспоминать. Оставить все это дерьмо здесь, в этой части Африки, которую он надеялся скоро покинуть и не хотел запоминать. И все же…
Сначала он заметил слепого ребенка, которого несла мать, – его белесые глаза ярко выделялись на черной коже. Другой взбирался по металлическим ступенькам в грузовик, но непослушные руки и ноги непрерывно тряслись. В конце концов один из солдат не вытерпел и подкинул его в кузов. К третьему ребенку, кожа которого висела сухими лоскутами по всей спине, туловищу и тонким рукам, даже не притронулись, такое отвращение он вызывал. Старики казались мертвецами, взрослые – увядшими, дети – больными.
А когда в грузовиках закончилось место, стали выбрасывать за борт их баулы. Но никто не возмутился: люди сомневались, что «Международная Амнистия» убережет их от побоев или чего-нибудь похуже.
– У меня еще одна просьба, майор, – нерешительно произнесла француженка, почти уверенная, что ей откажут.
– Ответом будет «нет», – отрезал Солал, которому не терпелось поскорее убраться отсюда.
– Всего метрах в ста. Это очень важно.
Ему пришлось пойти за девушкой, поскольку она уже двинулась вперед. За ними последовал недовольный Абайе и двое его подчиненных. Растрескавшаяся темная грунтовка, уходящая в чащу голых деревьев, привела к глубокой яме, до краев заполненной трупами на разных стадиях разложения. Человек двести, а может, и вдвое больше. Запах гниения смешивался с запахом нефти. Много детских трупов, гораздо больше, чем взрослых.