– Ты идиот! – воскликнула она. – Как можно быть таким глупым, эгоистичным, недальновидным, безмозглым? Устроить такое своим родным? Речь не обо мне! Не о ферме и о тех, кто от тебя зависит! Не о друзьях! О детях! Они в отчаянии, безмерно напуганы. Как ты мог так поступить?
– У меня не было выбора.
– Вот как? Объяснись!
– Я ничего не собираюсь объяснять. И говори тише – не воображай, что нас не подслушивают.
– Мне безразлично, подслушивают нас или нет.
Пит указал на сестру пальцем, его глаза блеснули.
– Успокойся. Я не желаю терпеть твои сцены и слушать брань. Я сделал то, что хотел, по определенной причине и надеюсь, настанет время, когда ты меня поймешь. А пока ничего не собираюсь объяснять. И, поскольку ты ничего не понимаешь, следи за речью.
Глаза Флорри сразу увлажнились, и задрожали губы. Она опустила голову и пробормотала:
– Ты даже не хочешь поговорить со мной.
– Ни с кем не хочу, и даже с тобой.
Флорри вспоминала: когда они мирно завтракали в среду и ничто не предвещало трагедии, брат был таким же отчужденным, как теперь, холодным, будто не от мира сего.
– Зачем ты так поступил?
– Мне нечего тебе ответить.
– Что ужасного сделал Декстер Белл, что заслужил смерть?
– Мне нечего сказать.
– Это связано с Лизой?
Пит секунду колебался, и Флорри поняла, что задела его за живое.
– Мне нечего сказать, – повторил он, доставая из пачки сигарету, зачем-то постучал по циферблату наручных часов и прикурил от спички.
– Ты ощущаешь угрызения совести и жалость к его родным?
– Я стараюсь об этом не думать. Да, мне жаль, что так случилось, но я ничего подобного не хотел. Им, как нам всем, придется научиться жить с тем, что есть.
– И только? Дело сделано, человек мертв. Жизнь продолжается. Хотела бы я послушать, как ты станешь излагать эту свою теорию его чудесным детишкам.
– Я тебя не держу.
Флорри не двинулась с места, лишь промокнула щеки платком. Пит выдохнул сигаретный дым, и тот растекся туманом по комнате. Вдали послышались голоса. Занимаясь своими делами, смеялись шериф и его помощники.
– Какие тут условия? – поинтересовалась Флорри.
– Тюрьма есть тюрьма. Я видел места и похуже.
– Кормят нормально?
– Пища съедобная. Я ел и не такое.
– Джоэл и Стелла просятся домой, хотят тебя повидать. Они в ужасе, Пит, чрезвычайно напуганы, не знают, что подумать, и это вполне объяснимо.
– Я ясно дал понять, они не должны возвращаться домой, пока я не скажу, и точка. Напомни им об этом. Я знаю, как лучше.
– Сомневаюсь. Лучше, когда отец находится дома, занимается делами, объединяя вокруг себя родных, а не сидит в тюрьме по обвинению в бессмысленном убийстве.
Пит пропустил ее слова мимо ушей.
– Я о них тревожусь, но они сильные, умные и все выдержат.
– Не уверена. Тебе легко рассуждать: мол, дети такие же стойкие, как ты сам, которому через столько пришлось пройти. Но это, вероятно, не так. Нельзя предполагать, что это их никак не травмирует.
– Не надо читать мне нотаций. Я рад твоему приходу. Пожалуйста, приходи, но не для того, чтобы потчевать меня нравоучениями. Посмотрим правде в глаза: мои дни сочтены. Не нужно их еще больше отравлять.
Глава 6
Достопочтенный Рейф Освальд вот уже семнадцать лет был окружным судьей округов Форд, Тайлер, Милберн, Полк и Ван-Бурен. Поскольку он жил в Смитфилде, городке соседнего избирательного округа Полк, то лично не знал ни убитого, ни подозреваемого, но, как все, был заинтригован событием и хотел вести процесс. В течение своей ничем не примечательной карьеры ему пришлось рассматривать дюжину рутинных убийств – совершенных во время пьяных ссор, поножовщины в черных дешевых барах, во время домашних конфликтов – преступления в приступе гнева или страсти, за которыми следовал короткий процесс и назначение долгого тюремного заключения. Ни в одном из дел не фигурировал столь известный человек.
Судья Освальд прочитал газетные публикации, оценил кое-что из слухов. Дважды говорил по телефону с адвокатом Джоном Уилбэнксом, которого очень ценил. Также созвонился с окружным прокурором Майлзом Труиттом, к которому относился намного прохладнее. Утром в пятницу в его дверь за залом суда постучал судебный пристав и сообщил, что на улице собралась толпа.
Так и было. На пятницу выпал плановый день рассмотрения дел по правонарушениям и гражданским искам. Никаких уголовных процессов в округе Форд, и такой распорядок пятницы обычно не привлекал зрителей. Теперь же число пришедших не ограничивалось строгающими веточки и жующими табак на лужайке под старыми дубами обычными зеваками, ждущими, чтобы что-нибудь случилось в здании.