Ошеломленный, с остановившимся взглядом, он не отвечал. Я щелкнул пальцами у него под носом. Он вздрогнул.
– А теперь, Карсон, возьмите шляпу и…
– Нет! – запротестовал он.
– Уж не намереваетесь ли вы оказать сопротивление? Я с удовольствием всадил бы вам пулю в башку и в завтрашних газетах выглядел бы героем.
– Я не убивал Алису, – сказал он. – Поверьте мне, это правда.
– Вы хотите, чтобы я вам поверил, хотя у меня есть доказательства? За кого вы меня принимаете? За мальчика?
Дрожащим голосом он воскликнул:
– Это ужасно! Я жертва заговора!
– Ну что же, это, по крайней мере, оригинально. Есть чем потрясти жюри!
– Это правда! – с отчаянием повторил он.
– Докажите!
Он поднял голову и посмотрел на меня.
– Скажите, лейтенант, – произнес он дрожащим голосом. – Вы рассказывали про возможность убийства, мотивы, орудия преступления. Какие же мотивы заставили меня покушаться на Росса и Френсиса?
Он совершенно прав, подумал я. В настоящий момент я не могу ничего доказать. Карсон достаточно квалифицированный юрист, чтобы знать, что отыскивать доказательства – не его задача.
– Ну, лейтенант? – торжествующе спросил он. Он разгадал мою игру.
– Мотив? Он очевиден: вы пытались толкнуть полицию на ложный след. В конце концов истина восторжествует. Я могу и подождать, я не спешу.
– Вы только зря напрягаете свои голосовые связки, лейтенант, – сказал он сухо.
Мне ничего не оставалось, как удалиться. Оказавшись в приемной, я остановился перед секретаршей.
– Скажите, куколка, – промурлыкал я, облокачиваясь на стол и глядя в ее глаза с расстояния пятнадцати сантиметров, – когда вы согласитесь поужинать вместе со мной?
Она так резко отшатнулась назад, что опрокинулась вместе со стулом. Когда она приземлилась с головой между коленями и юбкой, задравшейся до самой талии, моим глазам во всей красе открылись прекрасные ноги и то, что принято называть “полной тайной”.
– О, черные кружева? – восхищенно сказал я. Ей удалось высвободить руку и голову, и она бросила на меня взгляд из-под упавших на глаза черных волос.
– Если я еще раз увижу вас, то убью! – бросила она.
– Ух! А я думал, что вы приготовите мне что-нибудь еще похуже!
Но так как она принялась рыдать и топать ногами, я оставил ее за этим занятием. В глубине души я очень чувствителен, и подобные сцены совершенно выводят меня из себя.
Когда ничего не произошло, а у девочки между тем нервный припадок, могу дать хороший совет: не ведите ее ужинать!
И я быстро вышел из конторы Карсона.
Глава 10
В пять часов я вернулся домой и поставил пластинку “Одна, только одна” в исполнении Фрэнка Синатры, потому что такая музыка соответствовала в тот момент состоянию моей души и лучше Синатры эту песню никто не пел.
Я налил себе стаканчик и прослушал диск до конца. Потом снова наполнил стакан и решил сделать кое-что совсем лишнее: позвонить шерифу.
Он был, разумеется, в офисе, хотя короткое мгновение, пока он не поднял трубку, я предавался несбыточной мечте, что он внезапно решил уйти в отпуск… Я подробно доложил ему о моей беседе с Карсоном.
Он дал мне проговорить около трех минут, а потом заявил:
– Но.., почему? Почему, черт возьми, вы не арестовали его?
– Я только что объяснил, шериф, – устало ответил я. – От меня ускользают мотивы, которые толкнули его напасть на Росса и Френсиса. По существу, у меня нет никаких серьезных улик, что Карсон убил Алису Рэндалл. В записке нет адресата, только подпись Карсона. Что касается сфабрикованного алиби, то оно основано на слухах, а в семье Рэндаллов лгут так же естественно, как живут.
– Я не говорю, что ему следует предъявить обвинение в убийстве, – запротестовал Лейверс. – Просто вам следовало посадить его, чтобы он все время был под контролем, например в качестве подозреваемого в пособничестве. Не забывайте, что у нас на руках убийство и два покушения за одни сутки! Если что-нибудь случится, вы будете лично отвечать!
– Ладно, шериф, – проворчал я.
– Убийство младшей Рэндалл – дело рук маньяка, вы это отлично знаете! – заорал он. – Если Карсон убийца, нельзя оставлять его на свободе!
С этими словами он бросил трубку.
Я пошел на кухню и сварил яйца и кофе. У меня великолепные познания в кулинарии, хотя репертуар немного ограничен. Он наполовину состоит из яиц а-ля Саган и наполовину из яиц всмятку.
Когда я заканчивал ужин, зазвонил телефон. Я признался в трубку, что меня зовут Уилер, и ожидал услышать оглушительный голос шерифа, но вместо этого услышал ласкающее ухо сопрано.
– Эл, что случилось? Почему мы не видимся? Я едва не совершил ошибку, произнеся “Кто у аппарата?”, но спохватился и самым задушевным голосом, на который только был способен, сказал:
– Ах, это ты, мой ангел!
– Безусловно. Ты меня узнал?
– Может быть, ты думаешь, что я забыл твой голос? – спросил я, рассмеявшись. – Я не спутаю его ни с чьим другим.