Не удалось найти лишь одну женщину – Марту Васкес. Подружка Монтойи исчезла. Как сквозь землю провалилась.
Бенц боялся, что ее тоже захватил Избранник и где-то убил. Ее останки до сих пор не обнаружили, но пока никто, слава богу, не смог установить эту связь. Все, чем владел или к чему прикасался доктор Уоррен Саттер, было тщательно проверено. Включая его логово, маленькую ферму посреди захолустья, которую давным-давно приобрела семья Саттера. Он превратил ее в святилище и соорудил там алтарь. И устроил камеру пыток.
Оливия вздрогнула при мысли об этом. Полиция нашла в верхней комнате не только жуткий календарь с полароидными снимками жертв Избранника, но и тайник с облачениями и трофеями, включая ужасную косу, которую он плел из прядей волос, срезанных с голов жертв.
Бенц предполагал, что убийца нашел себе другую охотничью территорию, высматривая свободные здания – даже в центре города, как шотган в районе Сент-Джон.
Но Оливия не хотела зацикливаться на прошлом. Ее видения прекратились вместе со смертью брата, и теперь она осторожно строила отношения с Бенцем, этим очень недоверчивым мужчиной. Он, казалось, поверил, что она и Джеймс, хотя были близки, никогда не занимались любовью. Однако сейчас она была уверена, что Бенц не обвинил бы ее, даже если бы она спала с его братом. Со своей стороны, Оливия простила Бенца за то, что он оттолкнул ее во время расследования череды жутких убийств.
Все это уже было в прошлом.
Они начинали сначала. Или, по крайней мере, пытались. Она смотрела на танцпол и узнавала людей, которых показывал Бенц. Там были все коллеги Саманты с радиостанции «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей». Они смешались с немногочисленными родственниками, друзьями и соседями Тая и Сэм. Одна женщина даже имела наглость принести с собой крошечную собачку – мопса по имени Ганнибал, – хотя его держали в конуре у стойки. Роль посаженого отца исполнил отец Саманты, но Бенц, поговорив с невестой, объяснил, что брат Сэм, Питер, не пришел на свадьбу, как и ее лучшая подруга Корки Гриффит, которая не смогла прилететь в Новый Орлеан из-за недавнего сердечного приступа своей матери.
Тем не менее Саманта сияла от счастья; ее рыжие волосы мерцали под крошечными огоньками, ее платье искрилось, и, танцуя, она что-то прошептала своему жениху. Тай откинул назад голову, засмеялся, затем оторвал Саманту от земли.
– Почему бы нам не потанцевать, – предложила Оливия.
– Я не танцую.
– Никогда?
– Никогда.
– Только не говорите мне, что это еще одно из ваших правил. – Она закатила глаза.
– Верно, – ответил он, теребя галстук и подмигивая ей. – Но для вас я готов некоторые из них нарушить. – С этими словами он обнял ее и предупредил: – Только не жалуйтесь, если я буду наступать вам на ноги.
– А разве я раньше жаловалась? – Она засмеялась. – У меня такое чувство, насколько я вас знаю, вы еще на много ног наступите.
– Кажется, вы меня раскусили.
– О, Бенц, на это потребуется целая жизнь. Может, две. Но я пытаюсь. И вы, возможно, этого стоите. Возможно.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы странная женщина? – спросил он, кружа ее с удивительной ловкостью.
– Только вы, Бенц, – ответила она с улыбкой и подмигнула ему. – Только... вы.