— Ты — большая гребаная проблема, — заявляет он и вытряхивает сигарету из пачки на столе. Владимир зажигает спичку, и огонек освещает темные круги у него под глазами и трехдневную щетину на щеках. — Мое мнение: тебя надо пристрелить.
— Вы застрелили Андрея? — спрашиваю я, нарочито подчеркивая спокойствие, которого не испытываю.
— Ты не понимаешь. — Он отмахивается от вопроса.
— Я знаю, что Андрей исчез и что пара типов, ищущих его, убила мою жену. Возможно, вы могли бы сообщить мне больше.
— Тебе известно, что это за место? Что здесь должно произойти?
— Все, что я знаю, — это что Андрей оплачивает ренту. Он здесь?
Владимир поворачивает голову к одному из мужчин в комнате и повторяет слово «рента». Тот, другой, отвечает ему одним-единственным русским словом.
— Рента, — говорит Владимир. — Да. Откуда ты знаешь?
— Пошел к черту, — голос у меня дрожит. — Я хочу поговорить с Андреем.
— …твою мать, — рычит Владимир и садится на стол. Он проводит рукой по бритому затылку. — Кто знает, что ты здесь?
— Где Андрей?
Он вынимает из кармана мобильный и, скосив глаза на кнопки, большим пальцем набирает номер. Я с трудом различаю еле слышный шепот по ту сторону трубки. Владимир начинает говорить по-русски и дважды произносит мое имя. У меня дрожат коленки, а я сижу и пытаюсь отгадать, с кем он разговаривает и, что важнее, просит ли он разрешения действовать на свое усмотрение и пристрелить меня. Владимир несколько раз повторяет «да» и нажимает кнопку отбоя.
— Ты останешься здесь до утра, — говорит он, роняя сигарету на пол и поднимаясь, чтобы раздавить ее ботинком. — Из-за тебя мы потеряли одного человека, так что поможешь нам с нашим делом. Если ты будешь мешать, тебе будет больно. Завтра я скажу тебе, куда ехать, чтобы увидеть Андрея.
— Почему я должен доверять вам? — подозрительно интересуюсь я, и облегчение от возможности дожить до встречи с Андреем смешивается с опасением при мысли, что Андрей и Владимир могут по-прежнему работать вместе.
— Потому что я тебя не пристрелил, — раздраженно отвечает Владимир. — А это проще всего.
В логике ему не откажешь.
— И что вы хотите, чтобы я сделал?
— Идем, — говорит он, направляясь к двери. — Я покажу тебе.
37
Дверь открывается в обширное, похожее на ангар помещение с железными стенами, покрытыми ржавчиной, и замазанными краской окнами. Открытый кондиционер над головой пышет жаром и громко ревет, заглушая все остальные звуки. С южной стороны здания припаркованы три микроавтобуса, а с северной тянутся четыре длинные деревянные рейки с треугольными рамами. Каждая рейка длиной по меньшей мере пятнадцать метров, и на всех четырех плотно развешаны картины, как на малобюджетной выставке, размещенной в учебном манеже Национальной Гвардии. С того места, где я стою, мне видно многочисленные пейзажи, натюрморты, портреты и сценки на религиозную тему; некоторые из них помещены в богатые рамы, другие рам не имеют. Мое внимание привлекает картина на третьей треугольной раме слева. Это средних размеров портрет маслом сидящей женщины в белом чепце. Картина Вермеера, которую я видел на обложке журнала «Тайм» в кабинете мистера Розье.
— Это же картины из коллекции Линца! — изумленно говорю я.
Владимир кладет два пальца в рот и громко свистит, и не думая отвечать мне. Я делаю один шаг к полотнам, но он грубо оттаскивает меня назад за здоровую руку.
— Никакого туризма, — хрипло заявляет он.
Еще один мужчина в синем комбинезоне появляется из-за грузовика, и Владимир кричит ему пару фраз по-русски.
— Что произойдет здесь сегодня ночью? — спрашиваю я.
— Что-то или ничего, — отвечает Владимир не допускающим возражения тоном, пока мужчина идет к нам. — Больше никаких вопросов. Это Лев. Ты делаешь, что он тебе говорит, или у тебя будут большие проблемы.
Лев несет два автомата и еще один комбинезон. Он передает автомат Владимиру, а затем помогает мне натянуть великоватую одежду поверх моей собственной, продевая поврежденную руку в рукав с удивительной мягкостью после того, как я вздрагиваю. Владимир снимает изогнутый магазин с одного из автоматов и вынимает патроны, после чего ссыпает их в свой карман. Он ждет, пока Лев застегнет на мне комбинезон, затем перебрасывает ремень незаряженного оружия мне через голову и кладет мою поврежденную руку на затвор.