— «Тише, мыши». — Я неожиданно называю песенку, которую упоминала Катя, еще не понимая, почему я это делаю.
— Совершенно верно. — Эмили удивленно смотрит на меня. — Вы ее знаете?
Будто пелена падает у меня с глаз. Я был так расстроен, увидев Андрея, прикованного к постели, что не сделал никаких выводов из его слабости. Он не мог обмениваться сообщениями с Катей сегодня утром. Должно быть, поддельные бумаги выкупила миссис Жилина, выдав себя за Андрея.
— Ее упоминала сестра Андрея. Помните, когда мы разговаривали с вами по телефону в Москве, вы пообещали позвонить по моей просьбе и сказали, что позже, вероятно, сможете сообщить мне больше о преследовавших меня людях. Скажите: кому вы звонили?
— Миссис Жилина, — отвечает Эмили. — Она тоже входит в состав совета директоров благотворительного фонда Андрея.
Дверь спальни открывается. В проеме двери стоит Владимир; на нем такой же зеленый хирургический халат, как и на мужчине внизу. Владимир манит меня пальцем.
— Идем, — говорит он, — миссис Жилина хочет говорить с тобой.
Я смотрю на Андрея и замечаю передающую часть маленького монитора, подключенную к розетке под кроватью. Похоже, миссис Жилина слушала нас; она ничего не упускает из виду.
— Можно поднять край кислородной палатки? — спрашиваю я у Эмили.
— Да.
Шум океана становится еле слышным, когда я просовываю голову под полиэтилен. Все сомнения в отношении Андрея, мучившие меня последние несколько дней, рассеялись. Я наклоняюсь вперед и нежно целую его в щеку.
— Я люблю тебя, — шепчу я. — Прощай.
45
Дальняя дверь гостиной ведет на темный застекленный балкон, выходящий на океан. Миссис Жилина сидит в кресле-качалке, ее трость стоит у стены позади нее. Миссис Жилина медленно качается, и по ее лицу бегают серо-голубые тени. Ее ноги укутаны пледом. На маленьком мониторе, лежащем у нее на коленях, горит красная лампочка.
— Не хотите ли чаю, Питер? — спрашивает миссис Жилина, глядя на нас с Владимиром.
— Нет, — отвечаю я, переполненный нетерпением. Если кто-то и знает ответы на оставшиеся у меня вопросы, этим человеком должна быть миссис Жилина.
— Вы уверены? Это единственное место во всем отвратительном доме, которое не давит на меня, но здесь все время холодно. А чай согрел бы вас.
— Все нормально, — говорю я. По сравнению с машиной Тенниса, на балконе жарко, как в бане.
— Тогда только одну чашечку, Владимир, — приказывает она. — И пожалуйста, закрой за собой дверь.
Он безмолвно повинуется ей; судя по ее тону, они довольно близко знакомы — я этого не ожидал.
— С Владимиром вас познакомил Андрей? — спрашиваю я.
— Нет. Я работала вместе с отцом Владимира. Это я познакомила его с Андреем. Сядьте.
На соседнем кресле-качалке лежит еще один плед, и я тщательно укутываюсь в него, стараясь не задеть поврежденную руку. Я слышу, как шелестят страницы, а потом до меня доносится голос Эмили, тихо и мелодично говорящей по-русски.
— Она читает ему Толстого, — замечает миссис Жилина, выключая монитор. — Меня уже тошнит от Толстого.
— Никогда его не читал.
— Идеалист, — пренебрежительно заявляет она. — Я нахожу религию и философию такими же скучными, как и современное искусство и архитектуру. Наши с Андреем взгляды расходятся.
— Но у вас ведь было взаимопонимание.
— Было, — соглашается она. — И наши действия привели к таким последствиям, которых мы никогда не желали. Я глубоко скорблю о вашей супруге.
— Я должен знать, что произошло, — мрачно заявляю я. — Расскажите мне о «Цайц».
— Расскажу. Хотя «Цайц» — это уже конец истории. Эмили поведала вам середину. Думаю, мы можем обратиться к началу.
— Начало мне уже известно.
— Правда? — Миссис Жилина поднимает одну бровь. — Тогда просветите меня.
— Андрей заболел, и это изменило его приоритеты, — нетерпеливо начинаю я, собирая вместе кусочки мозаики, которые мне удалось обнаружить. — Он хотел большего, хотел помогать людям, не имеющим доступа к уровню медицинского обслуживания, открытого для него. Он нашел Эмили и основал клинику, финансируя ее из собственного кармана и из пожертвований, получаемых на месте. Как-то раз, примерно год назад, Эмили сообщила Андрею о лекарстве, по слухам, найденном «Цайц». Неожиданно ему понадобилось много наличных денег — во-первых, чтобы заплатить тому, кто продал ему лекарство и все необходимые данные, а во-вторых, чтобы организовать клинические исследования этого лекарства. И Андрей начал воровать деньги у «Терндейла».