— Тогда расскажи мне о Москве.
— Что тебе до Москвы?
— Я лечу туда сегодня вечером. И хотел бы больше узнать о тамошней конторе Терндейла. Что Андрей делал, кто работал в офисе. Все в таком роде.
— Удачи тебе в этом чертовом месте. — Понго с сомнением качает головой. — Если Терндейл узнает, что я тут с тобой болтал, прощай тогда моя пенсия.
— Что им до твоей пенсии?
Ничего не говоря, он нервно барабанит толстыми пальцами по белой скатерти; кольцо на его мизинце сверкает пару раз в солнечном луче. Я должен заставить его ответить.
— Как ты очутился в Москве? — спрашиваю я.
Тони вздыхает и сутулится.
— Я чертов babbo, — заявляет он. — Идиот. Терндейл переводил часть канцелярии в Тампу. Я подумал, что погода там получше, а здесь меня, в общем-то, ничего не держит, так что я попросил перевести меня туда. Ну и дурака же я свалял! Правильно в армии учат: не высовывайся!
Я одобрительно смеюсь, а он глупо улыбается.
— Ты попросился во Флориду, а тебя перевели в Москву? Кто-то тебя очень не любит, Тони.
— Они мне круто мозги запудрили: «Нам нужен человек толковый. Мы будем тебе больше платить. Мы оплатим твой дом. У тебя будет выше пенсия. Да там всего пару лет проработать надо». Все в таком роде. Дерьмо все это. Чертова зима круглый год, выпить нечего, кроме самогона, а еда как пайка в тюрьме. А девчонки? Те, кому меньше двадцати пяти, моложе моих дочерей, а у меня на этот счет принципы. Проблема в том, что те, кому за двадцать пять, выглядят так, что краше в гроб кладут. — Разговаривая, он размахивает руками. Тони — прирожденный рассказчик.
— Что ты там делал?
— Да то же, что и здесь, в Нью-Йорке. Подтверждал положение на рынке, подбивал баланс, давал поручения банку о переводе денег, сверял подтверждения — обычное дерьмо.
— Андрей много тебе рассказывал о своей работе?
— Вообще ничего, но мне было плевать. Я просто делал свою работу и убивал время. Я могу сказать, что было в документах, но и только.
— С документами все было в порядке?
— Да, всегда. Никаких проблем не случалось. Все в Лондоне мной очень довольны, говорят, что я классно работал, и все такое.
— В бумагах все было правдой?
Понго с заговорщицким видом наклоняется ко мне.
— Ты хочешь знать, не обтяпывал ли Андрей свои делишки?
— Точно.
— С бумагами все было четко, но Москва — это же дикое место! Все связаны с мафией. По сравнению с этим чертовым местом Бруклин кажется Верхним Ист-Сайдом. Чтобы делать бизнес, надо делать бизнес. — Понго многозначительно потирает пальцы. — Но наверняка я ничего не знаю.
Пожилая официантка ставит перед Тони коктейль с креветками и вопросительно глядит на меня.
— Спасибо, пока не надо, — говорю я ей, а Тони засовывает за воротник слишком большую полотняную салфетку. Официантка вежливо кивает и исчезает.
— Ты много теряешь, — заявляет Тони с полным ртом. — Такой еды ты больше нигде не найдешь.
— Я уже поел. Ну давай, рассказывай. Что же там такое происходило и почему это не нравилось руководству? Почему все закрыли?
Тони пожимает плечами, небрежно держа за хвост наполовину съеденную креветку. Я позволяю молчанию затянуться, но Понго это, похоже, не беспокоит, он полностью сосредоточился на еде.
— Ты не замечал, не волновался ли Андрей по какому-нибудь поводу? — Я пытаюсь зайти с другого конца.
— Без понятия, — проглотив креветку, отвечает Тони. — Этот чертов тип напустил вокруг себя туману. Улыбался, говорил «привет», и все дела.
Я уверен: Тони знает, почему Уильям уволил Андрея. Нужно просто найти правильный вопрос.
— Расскажи мне об офисе.
Тони вытирает руки и хмурится.
— Там и четыре машины припарковать было нельзя. У Андрея был кабинет, и еще имелся конференц-зал. У меня был стол, и у жирной русской девки, которая отвечала на звонки, тоже был стол. Был еще один стол для посетителей. Ничего особенного.
— А посетители были?
— He-a. Да кто в здравом уме попрется хрен знает куда? У секретарши был пацан, который иногда приходил и делал кой-какие мелочи. Немного не того. Понимаешь, о чем я?
— И что пацан делал?
— Баловался с компьютерами. У Андрея была машина. Иногда пацан возил его куда-то. Может, было еще что-то.
— Как зовут секретаршу?
— Ольга Гускова.
— А пацана?
— Не знаю. У него был пирсинг на лице — большое металлическое кольцо. Зачем мне что-то о нем знать?
Тони говорит немного громковато. Мне кажется странным, что он не знает имя парня, с которым работал в такой маленькой конторе. Я колеблюсь, пытаясь понять, что я упустил. Тони макает в соус очередную креветку.