— Уильям отслеживает мою голосовую почту?
— С тех пор как исчез Андрей. Ты должна быть осторожной, Катя. Терндейл опасен.
— Не преувеличивай, — резко отвечает она. — И так все просто ужасно. Что бы Уильям ни сделал, он не гангстер.
Я не хочу расстраивать ее больше, чем это необходимо, но она должна понимать, с чем ей придется столкнуться.
— На Уильяма работает один здоровяк по имени Эрл. Бывший полицейский?
— Бывший фэбээровец. А что?
— Уильям очень хотел убедить меня помалкивать о том, что я узнал. Эрл ему помог. Вот почему я веду машину одной рукой.
— Ты хочешь сказать, что Эрл тебя ударил? — недоверчиво переспрашивает Катя.
— По приказу Уильяма.
— Боже мой… Ты как?
— Жить буду. — Я не хочу признаваться ей, как сильно я пострадал.
— Погоди минутку.
Я слышу, как она кладет трубку на твердую поверхность, а потом раздается звук льющейся воды. Снег идет еще сильнее, и я пытаюсь разобраться с рычагами на рулевой колонке, чтобы заставить «дворники» работать быстрее.
— Я вернулась, — говорит Катя.
— Все нормально?
— Сейчас не важно, как я себя чувствую, — кратко отвечает она. — Что ты делаешь на Лонг-Айленде?
— У меня появилась ниточка к Андрею.
— Питер, послушай меня. Я хочу, чтобы ты поехал домой.
— Это даже не обсуждается.
— Не спорь со мной, — просит Катя. — Не надо было мне впутывать тебя. Я повела себя, как трусиха. Надо было самой встретиться с Уильямом лицом к лицу.
— Я рад, что ты этого не сделала. Потому что если бы Уильям или Эрл обидели тебя, мне пришлось бы что-то со всем этим делать и это сорвало бы все мои планы.
— Это ты так шутишь?
— Никоим образом.
В моем поле зрения показывается черно-бурая лисица, она неспешно бежит вдоль обочины, держа что-то в зубах. Я резко поворачиваю руль влево, чтобы дать ей побольше места.
— Питер… — Катя вздыхает. — Можешь мне поверить. Не стоит тебе волноваться, что меня обидит Уильям или кто-то из его сотрудников.
— Но я волнуюсь. Никто не поверит, что ты не участвовала в махинациях, если только ты не поднимешь тревогу. Ты должна нанять юриста и уведомить инспекторов. Скажи им, что наверняка тебе ничего не известно, но из-за того, что ты узнала, ты оказалась замешана в эту историю.
— Все не так просто.
— Все именно просто, — настаиваю я. — Ты несешь ответственность только за себя.
— А как же Андрей?
— Ты ничем ему не поможешь. Будет неправильно, если ты подставишь под удар себя.
— Ты действительно в это веришь?
Ее вопрос повисает в воздухе. Я не знаю, во что я сейчас верю.
— Я думаю, так или иначе все откроется, — говорю я, стараясь избежать прямого ответа. — Главное, уцелеешь ли ты.
— А как же Андрей? — Она не собирается отпускать меня с крючка.
— Лучшее, что ты можешь для него сделать, — быть рядом с ним и помочь ему склеить все заново.
— Но что, если глава нашей компании прав? Что, если Уильяму удастся возместить потери без того, чтобы инспектора или кто-то еще догадался о случившемся?
— Катя, неужели ты не понимаешь? У Терндейла на карту поставлено все — его компания, его богатство, его репутация и его свобода. Это жест отчаяния: я бы ожидал от него в такой ситуации чего угодно. Ты должна обезопасить себя.
— Я тебе уже сказала, — возражает она, — он никогда не обидел бы меня.
— Да что ты из меня идиота делаешь? — Я не понимаю ее уверенности. — Он ведь прослушивает твою голосовую почту. Он…
В зеркале заднего вида появляются фары. Сзади меня пристроился полицейский.
— Не вешай трубку, — прошу я.
Полицейская машина следует за мной, а я медленно еду через пустой центральный район Бриджгемптона, пытаясь двигаться не слишком быстро и не слишком медленно. Пульс у меня как минимум сто шестьдесят ударов в минуту, и я практически не чувствую руля. На перекрестке полицейский поворачивает направо, и я облегченно выпускаю воздух из легких.
— Катя?
— Да, я слушаю. Что там у тебя стряслось?
— Ничего. — Я вытираю лоб рукавом пальто.
— Зачем ты поехал к моей матери?
— Не пытайся сменить тему.
— Не знала, что меняю.
Я на секунду замолкаю, не понимая ее. Сквозь снегопад неясно вырисовывается знак, сообщающий, что аэропорт Истгемптона находится в нескольких километрах дальше по дороге, слева.
— Просто скажи мне, — просит Катя.
— О’кей. — Я как можно короче рассказываю ей о люксембургском банке. — Я пришел к твоей матери, чтобы спросить ее, не знает ли она кого-нибудь, к кому можно было отнести вопрос системы безопасности о bon papa. Она ответила отрицательно, но потом я выяснил, что этого человека звали Фредерик фон Штерн. Ты о нем слышала?