Макс помолчал, посмеиваясь.
– Смешная ты, Люд. А кто тебе будет лещей давать, чтобы не истерила? С кем ты бухать будешь, когда приспичит? На кого кобелей спускать, если вожжа под хвост попадёт?
- Макс, блядь... заткнись. Или я за себя не отвечаю.
- Интересно. И что же ты сделаешь?
- ... Зареву.
Он посмотрел на меня, но я отвернулась. Задумчиво побарабанил по рулю.
- Батя когда приезжает?
- Да если бы я знала...
- Но не завтра?
- Не знаю. А что?
- Отгул можешь мне дать?
- Ну... если надо, бери, конечно. У меня завтра особых планов нету. К матери сама доеду, по ночам обещаю не шляться, так что гуляй. – И вдруг осенило: - А ты не свиданочку, часом, намылился?
- А я не обязан отчитываться о том, что делаю в свободное время! – а сам лыбится.
- Прикольный ты, Макс. Я тут бошку ломаю как вырулить, а ты за своё. Хотя... Кольцо-то надо вернуть. Ладно. Только тачку не убей напоследок.
- Да я её даже брать не буду. На своей поеду.
- Пха... – нервно выдохнула я. – Ленка и «семёрка»... Идейка не очень, серьёзно, Макс. Машкова даже от «девяток» нос воротит.
Макс только плечами пожал:
- Ну вот и отлично. Как раз посмотрим, так ли уж ей интересно со мной просто общаться, как говорит...
Глава 2
На стихийном колхозном рынке, сразу за остановкой, купила две пол-литровые баночки клубники – одну для мамы, вторую себе. Шла, щурясь на ласковое утреннее солнце, мотыляя пакетиком, и, наплевав на мытьё, тягала по одной ягодке. Бабулька-божий одуванчик сказала ничем не опрысканная. Ладно, поверим.
А когда свернула с оживлённого проспекта Столетова на узкую, утопающую в зелени древних ясеней Волочаевскую – невольно замедлила шаг. Только сейчас до меня окончательно дошло, что лето всё-таки началось. Уже третье июня. А кажется – вчера только весну ждала. Никогда раньше не замечала, чтобы время неслось с такой скоростью. Надо чаще ходить пешком, блин. Последний раз я шагала по родным трущобным улочкам аж двадцать третьего апреля, на Пасху. С Лёшкой.
При мысли о нём засаднило под рёбрами. Тут же вспомнился и ливень, и то, как я, идиотка, блин, стояла под дверью его съёмной квартиры, прибитая осознанием того, что он теперь в армии. Ой, ду-у-ура... Да лучше бы он ушёл тогда! Сразу столько проблем бы отвалилось...
А под рёбрами всё равно саднило. Обида.
Мамы дома не оказалось. Толик же, застелив середину комнаты старым покрывалом, мастерил из досок какую-то хренатень. На письменном столе – библия, заложенная журнальчиком «Пробудись», а сверху – очки. Так мило. Только как-то... Я почему-то думала, они в это наигрались уже.
Помогла подержать массивную перекладину, пока Толя прикручивал её саморезами, передала мамке привет, оставила клубнику и сбежала.
Напряжение нарастало с каждым часом. Денис мог вернуться в любой момент, и я и хотела, и боялась этого, и чувствовала, что неумолимо приближаюсь к порогу «Да пошло оно всё», когда проще рубануть с плеча, а уж дальше – по обстоятельствам. Но я же не сделаю этого, да? Господи, пожалуйста, не приведи. Не привёл же отдаться Лёшке, вот и тут не надо... Пожалуйста!
Гружёная пакетами с продуктами, вернулась в Белокаменку часам к двум. Это конечно прикольно – наготовить, а потом выкидывать. Потому что - кто есть-то будет, если Денис не появится? Если только Максу всё скормить. Тот точно с удовольствием.
Представила вдруг ситуацию – Макс сидит в кухне, уплетает мои щи, и в этот момент заявляется Денис... И аж мурашки по спине побежали. Да уж. Хотя казалось бы – а что такого? Не в постели же. Не в душе... Но чёртова вина проецировалась на всё. Казалось, любой мало-мальский косяк обязательно выведет Дениса на... Чёрт, даже думать страшно. А выносить еду в машину – унизительно как-то, Макс же не дворняжка приблудная.
Но самое смешное, что и не готовить нельзя, потому как приедет Денис - а у меня голяк в холодильнике. И что? А как же путь к сердцу через желудок, примирительный борщ и всё такое? Короче, надо.
Около половины четвёртого уже готова была встречать дорогого гостёчка... и сразу как-то пусто на душе стало. Пока была делом занята – ещё терпимо, а теперь... Прям хоть по второму кругу за уборку принимайся или сверхурочно в Олимп выходи. Или готовься к последнему зачёту, дай Бог здоровья Серовой - чтобы её больничный не затянулся до конца июня. А хотя – какая, хрен, разница, если всё равно на вышку перепоступать? Тут же обнаружила, что так и не вспомнила про хлеб.