Харитоненко-Ярощук, пройдя две проверки, поселился во Львове, стал монтером филиала пемецкой электротехнической фирмы «Сименс». Под крышей фирмы орудовал «Аусланд-абвер» — заграничная военная разведка фашистской Германии. Кулацкого сына вскоре завербовали и поручили следить за другими электромонтерами. Он довольно успешно вникал в тайны фирмы. Приметил постоянного посетителя Ярого[1], не прошло мимо него появление Мельника[2]: услышал однажды, как кто-то из фирмы поздравил герра полковника с успешным визитом к Лахузену[3]. В памятный сентябрьский день тридцать девятого года, когда Красная Армия появилась на львовских окраинах, чекисты в красноармейских шинелях уже хозяйничали в здании фирмы «Сименс» на улице Пельчинского. Объявили, что ищут оружие, нашли картотеку агентуры абвера, агентурные донесения, отчеты и другие документы германской военной разведки.
После обыска советский офицер заявил управляющему филиалом герру Фишеру:
— Извините за вторжение, но от населения стало известно, что в здании фирмы местные враждебные элементы создали секретный склад оружия. К счастью, данные не подтвердились. Учитывая договор о нейтралитете, подписанный нашими государствами, оружие, обнаруженное при ваших сотрудниках, хоть и не положенное, не изымаем. У вас есть претензии?
Претензии! Главным направлением разведывательных операций львовского филиала «Аусланд-абвер» был Советский Союз. Герр Фишер вынужденно улыбнулся, молча развел руками.
Филиал фирмы «Сименс» убыл в Германию, здание отвели под областное управление НКВД.
Потерпев поражение, «Аусланд-абвер» не убрался из Львова, с еще большей активностью продолжал агентурную деятельность против СССР. Новым прикрытием стала Комиссия по переселению немецких колонистов, разместившаяся в вилле «Франзувка» на улице Энгельса. «Кулацкому сыну Ярощуку» нельзя было оставаться в советском Львове, Харитоненко отозвали в распоряжение НКВД УССР.
3
В одиночной камере следственного изолятора КГБ Мисюра размышляет о следователе Харитоненко и первом допросе.
Подполковник не изобличал, лишь уточнял, выяснял, кто может подтвердить показания. Записал все. Для чего? Наверное, положено начинать с биографии. Так это не биография, а черт знает что. Ну какое имеет значение, куда отец вбивал колхозные гвозди, какие и для чего строгал доски? Зачем следователю знать, чем он, Мисюра, занимался в колхозе, любил ли ловить рыбу. Может, в потоке вопросов хочет утопить бдительность? Не похоже, скорей всего ищет «кулацкие корни предательства». Ну, уж чего нет, того нет. А что было?
Мисюра вспоминает родные Портянки, привольно раскинувшиеся вдоль реки Псел.
Нерадостным запомнилось детство. В голодном селе колхоз нелегко прививался — как черенок к старому дереву. А в семье был достаток, трудовой, не ворованный. Отец с детских лет приучил к ремеслу. На всю жизнь запомнилась отцовская мудрость:
2
Андрей Мельник — полковник УГА, затем управляющий имениями митрополита Шептицкого; в 1938 г., после убийства Коновальца, возглавил ОУН. тогда же стал агентом абвера.