Умолк Вальтер, выбирает пепел из трубки. Глядя на него, Данута думает: «Как будто ничего нового не сказал, а из сказанного выстраивается прочная связь между прошлым и настоящим».
— Неужто исторический опыт ничему не научил немецкий народ? — прерывает молчание Якоб. — Так и будет шагать от войны к войне, от мечты о жизненном пространстве до очередной пропасти?
— Трудно выразить однозначной оценкой суть процессов, происходящих в нашей стране. И все же за годы существования республики ни один неонацист не избран в парламент. Можно ли из этого сделать вывод, что большая часть немцев не желает нового Гитлера? Наверное. И в это же время «Союз изгнанных» имеет своих депутатов в парламентах — ив федеральном, и в земельных. Свидетельствует ли это, что многие немцы в той или иной мере находятся в плену у реванша? И для такого вывода имеются основания. Объединятся ли неонацизм и реваншизм? Казалось бы, ответ очевиден, а я не берусь утверждать.
— Не кажется ли вам, что ответ был дан еще во времена Гитлера, — напоминает Якоб. Не поймет, почему Вальтер усложняет проблему: — Прошлый и нынешний опыт свидетельствует, что неонацизм и реваншизм всегда были и будут едины, хотя бы как взаимные стимуляторы.
— Прошлым не измеряется будущее, особенно в ракетно-ядерный век, — снова раскуривает Вальтер трубку. Сделал несколько затяжек, внимательно взглянул на собеседников. — А вам ясны все процессы, происходящие в польском народе? Сделал ли он надлежащие выводы из ошибок, веками ослаблявших страну, не раз становившуюся легкой добычей врагов? Не обижайтесь, я говорю как с друзьями Томашевского, единомышленниками, антифашистами.
Данута почувствовала неловкость за прямолинейность Якоба.
— Мы пишем книгу о неонацизме, — объясняет Вальтеру. — Знакомство с нацизмом произошло на растерзанной Родине, затем в лагере смерти. Естественно, что увиденное нами здесь воспринимается сквозь пережитое, и вполне возможно, что наши выводы могут не соответствовать многим сложностям вашей страны. Спасибо, товарищ Вальтер, за науку.
— Науку, неизвестную мне самому, — усмехнулся Вальтер. — Матерью науки является практика. Хотели бы побывать на неонацистском сборище?
— Это возможно? — сомневается Якоб.
— Надеюсь, товарищ Юрген поможет.
— Кто такой Юрген? — выясняет Данута.
— Активист Союза социалистической немецкой рабочей молодежи, — сообщает Вальтер. — Не раз, маскируясь под неонациста, участвовал в их сборищах, затем публиковал памфлеты, статьи. Приходите к восемнадцати часам, постараюсь разыскать его.
В назначенный срок Данута и Якоб встретились с Юргеном. Молодой, одет в строгий черный костюм, из верхнего кармана пиджака выглядывает бумажный платочек. Протер роговые очки, застенчиво усмехнулся:
— Уже в форме! Неонацизм, как и его старший брат, любят рядиться в черное и коричневое. Вам повезло, приглашаю на слет. Планируется выступление неонацистских вожаков — Гейнца Гофмана, Кюнена, Шенборна, Кристоферзона. Только условимся: при любых обстоятельствах ваши лица должны сохранять невозмутимость.
В небольшом кабачке на окраине города сдвинуты в угол четыре стола. Там сидят люди в коричневых пуловерах, такого же цвета брюках и в черных пиджаках. Почти у всех волосы зачесаны на пробор, кое у кого небольшие усики известного фасона.
Усадив своих спутников за соседний столик, Юрген приветливо поклонился коричнево-черной компании.
— Освенцим — выдумка красных! — продолжает речь высокий широкоплечий мужчина. — История с концлагерями им нужна, чтобы представить Германию убийцей, разбойником. В своей книге об Освенциме я написал чистую правду, не было там убитых миллионов. Умерло тысяч триста, не больше, каких-то славян и евреев.
— Кто это? — тихо спрашивает Данута.
— Тис Кристоферзон, — так же тихо отвечает Юрген, — автор конфискованной книжки «Ложь Освенцима». Бывший зондерфюрер СС, один из палачей Освенцима. Ваша комиссия по расследованию преступлений нацизма еще в 1974 году представила на него обвинительный материал в прокуратуру ФРГ, лежит там до сих пор.