- Нельзя. Хан не велеть.
- Я приказываю! Ты знаешь, кто я? Я - Хулан, дочь Сартака, внучка Бату-ака ! Я тебе приказываю пустить нас к Боракчин, мы принесли ей еду и воду! - сказала Хулан по-кипчакски, а он смотрел на нее молча.
- Ты ни по-монгольски, ни по-кипчакски не понимаешь?
- Да он булгар, - сказал другой подошедший стражник-монгол. - Нам приказано никого не пускать.
- Позвольте только дать воду и еду, - заговорила Хулан уже другим - просящим тоном.
- Простите, не могу, приказано не пускать, - ответил он с сожалением.
- Или вы забыли, чья она жена? У вас нет почтения к Бату-хану?
- Вы несправедливо нас обвиняете, мы почитаем Бату-ака, как отца! Кроме Чингисхана, я не знаю человека, более великого, чем хан Бату! Я сам ходил с ним в поход на западные земли, как в стране мадьяров он сам встал на пути отступающих воинов и заставил их вернуться на поле боя.
- Поэтому вы не позволяете его жене увидеть внучку перед смертью? Поэтому не позволяете утолить ее жажду и голод? Вы все знали, как умер мой отец, но молчали! Вы знали, кто виновен в его смерти, но позволили этому человеку стать вашим ханом!
- Не говорите это вслух, хатун! - произнес со страхом воин. - Хоть и не носил ату ханского титула, но подданным, у которых этот человек вызывал страх и трепет, а значит, уважение, язык не поворачивался называть его и членов Золотого рода по имени.
- Иначе что? Казнят? Я, в отличие от вас, не боюсь смерти.
- Не мы изменники, мы - простые нукеры и бессильны перед знатными. Не мы,а они предали вашу семью, они молча смотрели на смерть вашего отца, они выбрали нынешнего хана на курултае, - заговорил он полушепотом. - Мне больно смотреть на страдания семьи Бату-ака, но не могу нарушить приказ. Да если бы я был уверен, что полетит голова, только моя, Баира, я бы вас пустил, не задумываясь, но, наверно, со мной казнят воинов.
- Идемте, - сказала Юлдуз, обняв ее на плечи.- Мы больше ничего не можем сделать.
Вдруг Баир позвал их: 'Стойте! Ждите!' и куда-то ушел.Хулан с любопытством и проблеском надежды посмотрела в его сторону, и он ушел куда-то.
В огромной ханской юрте, сделанной из войлока и лиственницы, на возвышении сидел человек, по внешности не очень похожий на монгола: более высокий рост, выступающий нос с небольшой горбинкой, более широкий разрез глаз говорили о южных корнях, и только разрез глаз выдавал в нем монгола. На голове у него была не монгольская круглая шляпа с козырьком - орбелге, а чалма, на правом ухе висела сережка. Ближневосточными элементами одежды он подчеркивал свое вероисповедание, рядом располагался трон, где так же сидела одна из жен с боккой на голове. В его хитром взгляде, улыбке с ухмылкой, было что-то притягательное. Для нойонов все собрания с ним казались пыткой, тому, как взгляды их жен были обращены только в сторону Берке. Его речь и голос, выдававшие южный темперамент, унаследованный от матери, тоже заставляли женские сердца биться чаще. Покойный Сартак тоже был красив, но слегка меланхоличен, молчалив и миловиден.
К трону подошел нукер в круглом шлеме, преклонив колено, сказал: 'Хан, один нукер просит разрешения передать вам важное сообщение лично. Мы его прогнать, но он не уходит и говорит, что это очень важно, вопрос жизни и смерти'.
- Кто он?
- Стражник, что охраняет Боракчин.
- Наверно, она просила что-то ему передать, пусть войдет.
Баир зашел в золотой шатер и встал на оба колена, опустил голову и сказал:
- Хан, я прошу приказать отрубить мне голову!
Берке посмотрел на него с удивлением и немного растерянным голосом ответил:
- Зачем ты это просишь? Или обезумел? Не пускайте больше всяких ненормальных! - с улыбкой сказал он.
Стоявшие у ханского трона в двух рядах нойоны в орбелге смотрели на него и тихо посмеивались, жена хана тоже смотрела с изумлением на этого странного человека.
- Я хотел нарушить ваш приказ никого не пускать к Баракчин, но это только моя вина, Баира, не нукеров, Баир этого хочет, а не они.
- Но ты же только подумал, а не нарушил, - с улыбкой сказал тот.
- Я заслуживаю смерти, что осмелился просить вас об этом.
Улыбка спала с ханского лица, а голос зазвучал более жестко:
- Ты настолько верен ЕЙ, что готов отдать жизнь, только чтобы ОНА увидела родных? Она изменница!
- Не ради Боракчин, а ради детей и внуков Бату-ака, чтобы они могли увидеть ее перед смертью.
- Так это они просили? Что же сами не пришли, а тебя послали?
- Тот молчал в ответ.
- А твоя верность Бату-ака не угасла даже после его смерти... Каким надо быть твоему новому правителю, чтобы ему были верны?
- Не важно, хану всегда надо быть верным, его власть - воля Тенгри, отвечал спокойно Баир.
- Правильный ответ, - его на лице снова появилась улыбка. - А каким надо быть новому Берке, чтобы ему были верны после смерти, как вы Бату-хану и готовы были пожертвовать головой за его семью? Таким же жестким и справедливым, как мой брат? - говорил тот снова с улыбкой, а в его взгляде можно было увидеть что-то хитрое.