Не долго думая, Макс обогнул на площади Старый Торг здание обкома, подивившись, какое же оно облезлое с другой стороны, и долго спускался по крутой Воробьевской улице к Оке. Вот и последний дом: каменный, два этажа, пыльные окна, занавешенные рукодельными белыми занавесками. Макс подтянулся к первому окошку: ничего не видно. Обошел дом за угол, здесь одна занавеска была чуть раскрыта. Макс подтянулся как мог: на случай наводнений уровень первого этажа был сделан довольно высоко. Комната была с деревянным полом, и в ней почти ничегоне было... Какой-то комод, вроде, но кровати нигде не было видно. Высокий потолок, где старая бабка видела мужской орган, терялся в неведомой темно-мутной высоте (или оконные стекла были такими мутными и пыльными?), и, к тому же, стало темнеть. Часов у Макса не было, и он не знал, сколько прошло времени, так что он поспешил домой. Родители ругались...
<p>
2</p>
К 16 годам перед Максом встал выбор самоопределения. Не то чтобы советская школа не повлияла на его размышления, но одно он знал точно: в доблестные ряды Советской армии он не пойдет. В Калугу уже приехали первые гробы из Афганистана, но дело было даже не в этом: маршировать два года на плацу, чистить картошку и сбирать-разбирать автомат - зачем? ЭтогоМакс никогда не понимал... Следовательно, оставалось или поступать в вуз с военной кафедрой, или, по предложению отца-агронома, "сидеть в подполе на картошке", которое он делал толи в шутку, толи всерьез.
Для большинства проблем с этим не было - после школы Ваня, например, пошел учиться в Калужский филиал МАИ. Хотя военная кафедра там была, Ваня был не против двух лет службы, просто он хотел стать конструктором самолетов, да и с физикой и математикой у него, в отличие от Макса и Коли проблем не было. Коля поступил в Педагогический институт Циолковского. Очкарик, книжник - гуманитарий, он собирался отслужить, закончить институт и работать в школе, "как и все". Остальные мальчики и девочки тоже поступали или в МАИ, или "в пед", поскольку, кроме них, в Калуге после школы можно было еще учиться в медицинском училище.
Макс же любил только один предмет - химию. Толи молодая учительница, вызывавшая внутри странные томные ощущения, то ли удивительные превращения электронов и молекул в процессе химических реакций сделали свое дело, но выбор был сделан - ехать в Москву и поступать в медицинский институт.
Родители отговаривать не стали, предложили два раза в месяц приезжать за картошкой, салом и солеными огурцами, "Калугу с родителями повидать, да и свежим воздухом подышать". Наибольший энтузиазм в кампании по поступлению проявила бабушка Ольга (та, которая наполовину была Хельгой). Вдруг выяснилось, что судьбу врача она давно видела у Макса "на картах", и живет лишь потому, чтобы увидеть его поступление в институт. Странная она была, бабушка Хельга - крестилась на особицу, в пост ела только кукурузу и мед, зато в картах толк знала: гадать к ней ходила вся деревня, и всегда сбывалось. Кстати, никто не знал и не видел, где она хранит свои карты...
Так что, взяв у Коли учебники по литературе и биологии, Макс впервые в жизни отбыл на электричке в Москву. На вокзале собрались мать с отцом, и бабушка Хельга, окрестившая Макса своим особенным знамением, и отдав ему из своей волшебной колоды семерку бубнов на удачную дорогу.
Пыльная Москва жаркого лета 1984 года встретила Макса Киевским вокзалом, душным метро и приветливым Девичьим полем. Макс решил даже не пробовать поступать в другие институты - подал документы только в ПервыйМосковский,ордена Ленина медицинский институт имени Сеченова. Тот, который расположил свои основные корпуса между станциями метро Парк культуры и Спортивная, плюс разбросанные кафедры в учебных корпусах и больницах по всей Москве. Поступающих в общежитие не селили, и Макс вернулся в Калугу. К первому экзамену готовился основательно - с немецкой тщательностью: составил план и неукоснительно его выполнял: Химия органическая и неорганическая, периодическая система элементов, задачи на ионно-обменные процессы и окислительно-восстановительные реакции...
Ехать на первый экзамен, по химии, на вечерней электричке в Москву, ночевать на Киевском вокзале и потом сдавать его - не лучший вариант, но Макс справился с этим с немецкой настойчивостью: решил все задачи, сомневался только в одной. Кстати, когда-то на наступление однофамильца Макса, Феликса Штайнера, сам Гитлер возлагал последние надежды во время битвы за Берлин - и дляМаска тоже штурм столицы был подготовленной операцией...
Через три дня отец отправился звонить в соседний подъезд (ближайший телефон был только там) в "Первый мед", чтобы узнать оценку и узнать, стоит ли Максу ехать на следующий экзамен ("двойка" означала, что остальные экзамены сдавать не нужно), но вернулся только через 2 часа в стельку пьяный: отмечал "пятерку". Остальные 2 экзамена были сущей чепухой, и поездки на них превратились в приятные июльские путешествия. На сочинении Макс писал заученные фразы про Пушкина, внутренне потешаясь над "величием поэта русского", на биологии благополучно вытянул билет про теорию Дарвина и плоских червей. За оба экзамена получил по "четверке" и в четверг, 31 августа был зачислен в число студентов на санитарно-гигиенический факультет. Выбор факультета был осознанным: брать ответственность за лечение больных людей не хотелось (разве что, Макс рассматривал возможность стать психиатром), а вот работать в СЭС, обследовать предприятия и выдавать предписания - то, что надо. (В крайнем случае, существовала возможность переучиться на психиатра).
Не в первый раз четверг становился у Макса "его" днем недели. В четверг он родился, по четвергам они собирались в Березуйском овраге (в этот день, на протяжении половины школьного срока, было только три урока), и в четверг был зачислен в один из ведущих вузов страны, доказав своим примером, что благодаря желанию и стараниям,для обычного парня из провинции, пусть и недалекой, это вполне возможно.
Макса поселили в двухкоечной комнате в обшарпанном общежитии воле метро Спортивная, на 5-м этаже (высоко забираться, зато не так шумно), в которую он, с сумкой, полной картошки и банок соленых огурцов, заселился в воскресенье, 3 сентября.