Впрочем, в купе с попутчиками Макс много времени не проводил. Когда из семейного чемодана были извлечены традиционные железнодорожные закуски - жареная курица, огурцы, помидоры и яйца, Макс направил стопы в вагон-ресторан. Много слышал Макс от коллег и собутыльников страшные истории про отравления и ограбления в поездах, но его дебют прошел успешно: в ресторане почти никого не было, шашлык, салат и вино были вкусные, и не по такой космической цене, как он представлял себе.
Остальное время было потрачено на два ночных беспокойных переезда, прогулки по станциям, когда стоянка была больше 10 минут (с немецкой точностью Макс заходил в вагон за 5 минут до отправления), и "медитацию" (глядение в окно) в тамбуре.
<p>
4</p>
Макс увидел ее сразу: маленькую, щуплую фигурку на аллее, ведущей от выхода с вокзала к стоянке автобусов и маршруток в сторону города. Оля оказалась точно такой, какой рисовало воображение Макса: ростом за счет худобы казалась еще ниже, чем есть, редкие русые волосы распущены, их развевает южный теплый ветер, на девушке была джинсовая юбка по колено, белая рубашка с короткими рукавами и потертые балетки. Словом, они представляли собой типичную анапскую пару 90-х: парень с рюкзаком, приехавший из большого города, в черных джинсах и толстой черно-коричневой рубашке в крупную клетку, мода на которые как раз только начала отходить, и местная девчонка - студентка педучилища.
- За прибытие в город Анапу! - весело сказала Оля, и расцвела какой-то восхитительной улыбкой, которойМакс до этой минуты ни у кого не видел.
И не успел Макс что-то ответить, как Оля достала из маленького потертого рюкзачка (наверное, на учебу с ним ходила) пластиковую бутылку с красной жидкостью с рубиновым отливом и две щербатые кружки. Пить вино на скамейке возле вокзала было, с одной стороны, таким знакомым по "экстремалкам" делом, а с другой стороны, настолько необычным - почти за полторы тысячи километров от дома, с девушкой по переписке, да и вино было очень непривычным. У вина из бутылок и пакетов в Москвеи Люберцах неизменно был какой-то противный привкус чего-то горелого и спертого, а здесь словно виноград превратился в жидкость: спирт не чувствовался, не оставлял во рту противного послевкусия.
Время словно остановилось. Большинство пассажиров, красные от пота, задыхающиеся под грузом огромных чемоданов, уже распределились: кто-то сел в автобусы санаториев, кто-то в такси, кто-то в маршрутки, идущие в центр города, а некоторые отправились пешком к ближайшим жилым кварталам на Пионерском проспекте.
- Сейчас, все эти мухи рассосутся, и двинемся с тобой, ты ведь торопишься искупаться в море? - болтала ногами Оля на старой деревянной скамейке в зарослях кустов.
- Я почти тридцать лет не видел моря, так что пару часов могу и подождать, - отвечал Макс, играя на солнце вином на дне кружки.
- Слушай, тебе наверное непривычно пить вот так, у вокзала, в кустах? - вдруг забеспокоилась Оля.
- Не только привычно, но и комфортно и интересно, - сказал Макс, и пояснил Оле про "экстремалки".
Оля слушала с интересом. Максу показалось, что она раньше представляла жизнь в столицах как нечто степенное, связанное с сидением в ресторанах, походы театры и кино и нанесение визитов друг к другу в костюмах и по выходным.
- М-да, представляю "экстремалку" у нас, - задумчиво сказала Оля, - автобус в поселки ходит раз в сутки - утром туда, а вечером обратно. Если только накачаться вином и в полях ночевать остаться, но лишь бы змеи не покусали...
Оба рассмеялись, и пожалели, что вино так быстро кончилось... Впрочем, к идее "экстремалки в поля" решили еще вернуться. Дальше грязная, душная, засиженная мухами маршрутка понесла их в сторону Анапы. Разговор, "смазанный" вином, шел легко и свободно, и Макс поймал себя на мысли, что уже задерживает взгляд на тонких губах Оли, на ее развевающихся на ветру волосах, ее немного водянистых серых глазах...
- Сейчас найдем тебе жилье, через час уже сидеть, сохнуть на Солнце будешь, - деловито рассуждала Оля.
- А где же море, в какой стороне? -Макс почти высунулся из окна маршрутки.
- А оно с двух сторон Анапу омывает, - поясняла Оля, вытягивая изящную руку с каким-то запредельно тонким запястьем, - вот там и там.
- Те белые шары - обсерватория? - спросил Макс, показывая на горы вдали, которые видел впервые в жизни.
- По-моему, какие-то военные объекты, - поясняла Оля, - у папы был приятель оттуда, все спирт носил (Макс заметил, как по серому взгляду пробежала печальная дымка). - Но, по-моему, года 3 назад часть оттуда ушла.
- Смотри, сколько планов, - вертел головой Макс, рассматривая показавшийся за окном частный сектор города, - в горы сходим, в поля съездим!
- Давай тебя устроим сначала и в море искупаем, - смеялась Оля. Смех у нее был суховатый, как у человека, уже много пережившего и потерявшего. Макс подумал, что, несмотря на 12-летнюю разницу в возрасте, Оля - тоже, как и он, "человек 90-х" с присущими им не только манерой одевать что под руку попадет, но и мрачноватым юмором и относительным цинизмом.
Вышли на Гребенской улице и стали подыскивать Максу жилье. Это удалось не сразу: большинство сдаваемых номеров было двухместными, в центре было очень шумно и мало зелени, и жить в окружении ночных баров и дискотек не очень хотелось. Так что парочка продвигалась по улице все дальше от Центра, по наитию сворачивая то на улицу Маяковского, то на улицу Толстого, в итоге сняв Максу отличную большую комнату в отдельном домике на одном из Партизанских проездов.
- Здесь вообще-то уже ближе другой пляж, галечный, - поясняла Оля, - но если он не понравится, на Центральный тоже ходить не так далеко.
- Надеюсь, здесь на набережной есть ресторан, - Макс решил взять инициативу на себя, рассматривая тонкие ключицы, проступающие через белую обтягивающую рубашку.