— Пойдем, — коротко сказал Бык и сам пригласил меня в мой же кабинет в конце зала.
— Тебя Францем звать? — спросил он меня, усаживаясь на стул.
Я кивнул.
— Порядка у тебя нет на дискотеке, — сказал Бык, не считая нужным представляться самому. Наверное, он считал, что он — гораздо более уважаемая и известная персона в нашем околотке, чем я.
Может быть, он был прав.
— Стекла бьют пацаны, — продолжал Бык. — Вовремя расходиться не желают. Бардак, одним словом.
Бык сказал это и длинно сплюнул в угол моего кабинета. Я хотел сделать ему замечание, но подумал и воздержался.
— А ты что — заведующий отделом культуры? — спросил я его в ответ и постарался улыбнуться. — Почему ты мне об этом говоришь? Тебе-то что до этого?
Не мог же я показать ему, что я его побаиваюсь.
— Жалею тебя, — ответил Бык, осклабившись. — Ты — парень хилый. Денег хочешь заработать, а как — не знаешь. Тебе твой клуб скоро по щепочкам разнесут. Ты и охнуть не успеешь.
Я промолчал. Мне еще было непонятно, к чему этот странный разговор и чего этот хулиган от меня хочет.
— Ты понял? — спросил он после некоторой паузы.
— Нет, — сказал я. — Не понял. Объясни, — что ты хочешь. Тогда Бык объяснил мне свое предложение.
— Я тебе сделаю порядок, — сказал он. — У меня авторитет. Ты сам не справишься. А я сделаю так, что все будет в порядке. Понял?
— А что ты хочешь взамен? — спросил я.
— Двадцать тысяч за вечер, — ответил Бык, — Я тут посчитал — это половина того, что ты сам имеешь с этого. Половина — это будет по справедливости.
Предложение было заманчивое. Если бы не «беспредел» подростков, можно было бы сказать, что мой дискотечный бизнес идет успешно. Только хулиганство мне мешало чувствовать себя нормально.
В том, что Бык, если захочет, сможет урезонить всех, я не сомневался. У него действительно был авторитет среди шпаны. Вот только двадцать тысяч — слишком большая сумма. Отдать половину этому бандиту я не хотел.
— Это слишком много, — ответил я после секундного размышления. — Давай поменьше. А то у меня семья… Мне же жить как-то надо.
Бык опять сплюнул на пол и ухмыльнулся:
— Семью твою я видел… Красивая она у тебя. Ничего…
Он опять ухмыльнулся, и его глупые круглые глаза уставились на меня оценивающе.
Бык, кроме всего прочего, славился своими мужскими достоинствами. Парни говорили о его победах и о том, что ни одна местная девка не может устоять против его чар.
Мне стало неприятно, и я сказал:
— Так давай поменьше?
— Нет, — отрезал Бык, глядя на меня наглыми глазками и покачивая головой. — Двадцать тысяч. И можешь больше о порядке не беспокоиться.
— Не могу, — покачал я головой. — Двадцать тысяч — слишком большая сумма для меня. Будем считать, что я не согласен с твоим предложением. Мы можем вернуться к нему, если ты еще подумаешь.
Бык встал со стула и покачался на своих коротких кривых ногах.
— А это не предложение, — сказал он. — Это условие. Понимаешь?
— Нет, не понимаю, — ответил я, тоже вставая. — Подумай о цене. Если будет реальная, то я согласен.
— Хорошо, — произнес Бык угрожающе. — Как бы тебе самому не подумать как следует.
— И не угрожай мне, — ответил я. — Здесь я хозяин. Я директор клуба. Дискотека — это мой бизнес.
Бык ничего мне на это не ответил. Он выплюнул окурок сигареты мне под ноги и ушел из кабинета.
Наутро я обнаружил, что в клубе разбиты вообще все стекла в окнах. Осколки аккуратными кучками лежали под каждым окном. Входная дверь в клуб была взломана, и каждая створка болталась на одной петле…
С ужасом вошел я в клуб. Ограбление, подумал я. Только этого мне не хватало в моем положении.
«Как хорошо еще, что Женя каждую ночь уносит домой свою музыкальную аппаратуру», — мелькнула у меня мысль.
Собственно, кроме аппаратуры ничего особенно ценного в клубе не было. Но все же ограбление — это всегда неприятно.
Оказалось, однако, что ничего не украдено. Похоже было, что в клуб вообще никто не заходил. Просто демонстративно сорвали с петель двери и ушли.
Самое интересное — это то, что вокруг клуба стоят жилые дома. Пока хулиганы били окна и ломали дверь, никто не вышел. Никто не сообщил в милицию. Никто не позвонил мне по телефону.
И сейчас мы с Валентиной бродили вокруг клуба вдвоем. На нас, несомненно, смотрели из-за занавесок соседних домов, но никто не вышел и теперь. Было ясно, что произойдет в том случае, если я обращусь в милицию.
Во первых, отношение ко мне в милиции уже сложилось совершенно определенное. Участковый так меня ненавидит за мой, как он выражается, «гадюшник», что будет только рад, что у меня, наконец, случились неприятности.