«После поимки людоедов, его наверняка повысят, — подумала я. — И либо он станет районным прокурором, либо, если прокурору еще рано на пенсию, то Павлика назначат с повышением в областную прокуратуру. Что будет даже еще лучше. Какой же он молодец».
Я и сама не заметила, как стала думать о нем с подлинной нежностью и заботой.
«Мой Павлик», — эти слова уже теперь свободно, без всякого усилия складывались на моем языке, что самое главное — в моем сердце…
Утром в понедельник Павлик позвонил мне сам. Голос его был усталый. Как я и ожидала, он не спал всю ночь.
— Как идут дела? — спросила я.
— Отлично, — ответил он. — Только тут еще одна закавыка осталась. Но мы и с ней разберемся… Знаешь, — радостно продолжил он. — У меня приятная новость. Вышел из отпуска мой начальник. Он уже был тут, мы с ним виделись. Я ему, кроме всего прочего, рассказал о том, что женюсь, и он обещал отпустить меня в отпуск. Так что мы с тобой поедем в свадебное путешествие. Ты довольна?
Конечно, я была довольна… Так хотелось поехать куца-то.
— А куда ты хочешь поехать? — поинтересовался Павлик. — В Париж или в Индию? Или в Египет?
— Это дорого, — ответила я робко. — Ты знаешь, сколько это стоит?
— Ха-ха-ха, — торжественно сказал мой жених. — За столько лет, сколько я ждал этого момента, я сумел собрать столько, что могу позволить себе выполнить любое желание моей жены.
— Правда? — обрадовалась я. Это было больше, чем я могла ожидать от судьбы. Я не заслужила такого подарка в жизни…
— Так Париж или Египет? — спросил Павлик. — Или ты предпочитаешь Италию?
Я замешкалась с ответом. Это было так неожиданно.
— Ты пока подумай, — деловым голосом сказал Павлик. — Через пару часов я тебе позвоню, и ты мне скажешь, куда мы поедем в свадебное путешествие. Я так тороплю, потому что свадьба уже скоро и мне нужно заказать путевки.
Он повесил трубку, а я, в самых радужных планах, уселась на стул. Это была сказка! Я не могла поверить в то, что все это правда, а не сон. Через неделю будет свадьба, и после этого мы уедем отсюда в Италию… Или в Париж… Хотя пирамиды — тоже забавно, хоть там и жарко, говорят… Ничего, оденусь полегче…
Надо будет взять зонтик… И где мой дорожный чемодан?
Я сложила руки и обратилась со словами благодарности и недоумения:
— Господи, Отец Небесный! За что мне такое? Ты ведь знаешь, что я недостойна всего этого…
Мама была тут же в комнате, она слышала наш разговор с Павликом и плакала от счастья. Бывают ведь счастливые минуты и у бедных одиноких вдов… Конечно, если у них есть такие дочери, как я…
И тут раздался телефонный звонок.
— Сними трубку, это наверное, опять Павлик, — сказала мама.
Это был Франц. Голос его был спокойным и размеренным.
— Я тебя поздравляю, — сказал он. — Я очень рад за тебя. Павел — прекрасный человек.
Я, предчувствуя неприятный разговор, сказала сухо:
— Спасибо. Это Павлик тебе сказал?
— Я приглашен на свадьбу, — ответил Франц. — Ведь мы одноклассники. Очень мило со стороны Павла было позвать меня. Тем более, что у меня есть свадебный подарок.
— Какой? — не поняла я, но тотчас же догадалась.
— Твои трусы, — сказал Франц и хихикнул. — Я вручу их жениху при всем честном народе. Как это вам понравится?
Какой негодяй! Какой мерзкий негодяй! И это ему я делала минет, стоя на коленях, а потом отдавалась в позе раком?
— Тебе никто не поверит, — спокойно ответила я, но почувствовала, как голос мой задрожал от ненависти. — Ты сам же поставишь себя в идиотское положение. А после этого тебе придется вообще убираться из Белогорска.
— Почему? — не понял меня Франц.
— Потому что у Павлика достаточно друзей и коллег. Кто ты и кто он? Только посмей сделать это, и тебя сотрут с лица земли вместе со всем твоим клубом. Мокрое место останется…
Я вся кипела. Теперь, впрочем, я уже была не та, что прежде. Сейчас я могла разговаривать с Францем с позиции силы. Я была невестой заместителя прокурора.
— Я пошутил, — сказал Франц. — Я просто неудачно пошутил. Извини меня, пожалуйста.
— Дурацкая шутка, — не сдавалась я.
— Тебе уж и слова не скажи теперь, — с обидой произнес Франц.
— Вот и не говори мне слова! — опять взорвалась я. Потом слегка поостыла, успокоенная его ставшим робким голосом и извинениями. В конце концов, пришло мне в голову, я сама поставила себя с ним в такое положение, что он имеет некоторое право на вольные шуточки.
Наверное, не такой уж грех немного посмеяться над женщиной, которая еще позавчера уходила от тебя с голой попкой… Не надо быть такой строгой к бедному психу. Ему и так, вероятно, очень тяжело и обидно. Ему во всяком случае, хуже, чем мне сейчас. Надо быть милосердной. Тем более, что он извинился.