— Готов, — сказал один оперативник. — Спекся, собака… Теперь подпишет.
Второй оперативник вылил стакан воды на голову Быка и сильно тряхнул его за плечо.
Бык открыл мутные глаза и сказал несколько слов, из которых ни одного мы не поняли.
Вода стекла по его одежде, и на полу разлилась маленькая лужица. Мокрые волосы прилипли ко лбу.
— Садись к столу, — сказал все так же грозно Фишер — И пиши признание.
В пальцы Быку вставили ручку, а Фишер, садясь с удовлетворенным видом за свое место, сказал:
— Пиши, я тебе диктовать буду. Чтоб ты все правильно написал, как было…
Он закурил, и выдохнув дым в лицо Быка, сказал:
— Пиши. Я, гражданин Быков, признаюсь в том, что убил гражданку Бауэр… Пиши, когда ты ее убил, и как. Где, тоже не забудь.
— Дайте закурить, — попросил Бык сиплым голосом. Это тоже было его ошибкой.
— Я тебе покажу, сука, как сигареты просить! — закричал внезапно Фишер, опять вставая со своего места и делая жест, как будто собирался ударить Быка через стол кулаком. — Я тебе покажу! — крикнул он еще раз в тишине комнаты, так что Бык втянул голову в плечи и опустил глаза, в которых застыл ужас.
— Пиши, когда напишешь, получишь сигарету, — сказал твердо Фишер, садясь на место.
Расчет его был прост. Нужно было запугать задержанного до невозможности, до истерики. «Показать ему его место», — как сам это называл опытный Фишер. Чтобы он осознал себя полным ничтожеством, червем, уже наполовину раздавленным.
Было ясно, что испытанный фишеровский метод и на этот раз дал свой результат. Бык был полностью деморализован. Вот-вот, и он трясущейся рукой напишет «явку с повинной». И дело будет блестяще раскрыто.
Но тут произошло неожиданное. Бык заплакал и выронил из пальцев ручку.
— Я не убивал, — захныкал он. — Это не я… Я сам ее бросил. На фиг она мне сдалась. Она старая… У меня молодых сколько хочешь…
Быка прорвало. Слезы текли по лицу, оставляя мокрые бороздки на щеках.
Тут мне пришла в голову одна мысль. Я быстро обошел стул, на котором сидел плачущий Бык, и сказал строго:
— А кто убил? Кто Валентину убил? Ты говоришь, что не ты. А мы знаем, что ты. Вот и докажи, что не ты. Кто ее убил?
Я старался изложить ему свою мысль по яснее, чтобы он понял своим воспаленным умом.
В конце концов, если убил действительно он, это все равно выяснится очень быстро. Посадить его мы теперь уже всегда успеем.
Но если у него есть что сказать еще, пусть скажет сейчас, пока он в шоке… Пусть скажет, что может. Мы потом выберем, что записать в протокол.
— Это не я, — повторил Бык машинально, но лоб его наморщился, и было видно, что задержанный мучительно пытается шевельнуть своей единственной извилиной…
— А кто? — повторил я, не отступая.
— Мне на нее наплевать было, на Вальку-то, — сказал Бык, как бы раздумывая. — Я только мужа ее хотел проучить…
— За что проучить? — быстро спросил я. Тут надо было не терять времени на размышления. Размышлять можно потом, когда Быка уведут.
— Так, — ответил он, глядя на меня бессмысленными глазами. — Чтоб знал…
— Чтоб он что знал? — настаивал я, пытаясь получить связный ответ.
— Ну… Что я круто стою, — ответил Бык, и я понял, что добиться внятного ответа невозможно. — Может, это он ее и убил. Почем я знаю? — вдруг сказал Бык, продолжая трястись от напряжения.
Фишер вскинул глаза на меня, а я в ту же секунду посмотрел на него. Вот. Мы сразу поняли друг друга. Это и было решение. Наверное, мы оба подсознательно ходили вокруг такого подозрения.
Муж сам сделал заявление об исчезновении жены… А что мы, собственно, о нем знаем? Что он за человек?
Друзей близких у него нет. Детей у них с Валентиной тоже нет. Нелюдим. Нелепая попытка инсценировать убийство маньяком. Подделаться, так сказать, под серию… Попытка наивная, обличающая полную неосведомленность о маньяках-людоедах. Убийца Валентины не знал, что они людоеды. И не знал, что для отрезания головы используют нож, а не топор…
В комнате наступила тишина. Стало слышно только тяжелое дыхание оперативников, которые дышат на службе всегда, как гончие собаки. Странно, что они при этом не высовывают языки…
Мы с Фишером смотрели друг на друга полминуты. После этого капитан сказал своим людям, кивнув на Быка:
— Уведите задержанного. Пусть пишет.
— Что пишет? — спросил оперативник, поднимая за локоть Быка со стула.