— Для начала, попробуй быть со мной честным и не пытаться вести игру за моей спиной. — говорит Зорф спокойно, но огонь в глазах постепенно разгорается.
— А честны ли вы со мной, — я не боюсь, наказания за такую дерзость, гораздо больше я боюсь того, что его не будет, — не знаю, на что рассчитывать, чего ожидать. Я не понимаю, какую игру ведете вы и какое место отводите в ней мне.
Он не отвечает, продолжая смотреть на меня. Но это не все что я хотел сказать.
— Мне уже не раз пришлось поплатится за незнание правил и я не уверен, что смогу справиться с очередной ошибкой.
— В этот раз ты не особенно был расстроен, — говорит он, активируя мои воспоминания о том что было с функционалом, те, что я намеренно оставил на поверхности именно. Я выдерживаю нужную паузу.
— Почему вы не спросите тогда про Моран? — сейчас это один из моих главных преимуществ в споре и я намеренно открываю память об этом. Если бы он не оставил открытыми мои функции, все было бы иначе, возможно не столь безопасно для меня, но не спровоцировало бы Высшего. — Вы не могли не предвидеть, что случится.
Возможно, я не рассчитал силу своих слов, потому, что с Зорфм происходит перемена, по силе подобная молнии. Он отстраняется, теперь смотря на меня скорее растерянно. Я никогда не видел Высшего таким.
— Ты прав, — он уже не смотрит мне в глаза, — это моя вина. — Он отступает назад, отворачиваясь от меня. Эта реакция хуже, чем та, на которую я мог рассчитывать. Но начатое нужно довести до конца.
— Почему вам так важно, что я чувствую? Ваше ко мне отношение выходит далеко за грань отведенную для помощника, это так? — он снова смотрит на меня. Я не жду ответа, я его знаю и должен быть с ним откровенным, как и с самим собой. — Вы отлично знаете, что ждет вас, если это станет известно, а я не имею права скрывать этого от совета Высших.
— И что ты намерен делать? — говорит он медленно, как будто пребывая шоковом состоянии.
— Если вы намерены продолжать наше взаимодействие в том же состоянии, я должен буду просить вас аннигилировать меня, — это ждет в любом случае, так по крайней мере он будет в безопасности, никто не обвинит Высшего, если он поступит так. — Лучше это сделаете вы.
Помощники и функционалы определенного назначения были созданы для того, чтобы заменить Высшим и всем, у кого есть ранг союзы, в которых им отказано уже очень давно. Проявление чувств, несоответствующих закону так же запрещено и карается очень строго. Помощник только инструмент, подчиненный, если его хозяин проявляет к нему хотя бы привязанность, то может подвергнуть опасности их работу, создать ненужный дисбаланс сил и возможностей, что рано или поздно приведет к нарушению равновесия. А его итоги могут быть самыми непредсказуемыми. В случае если имеющий ранг бывал уличен в этом, ему грозила аннигиляция, если дело касалось Высшего ему предоставлялся выбор — лишиться всех своих резервов или аннигилировать источник проблем. Если хозяин или Куратор сам избавляется от своего подчиненного, то по праву получает все его резервы. Это я узнал от Варда. Этого удалось избежать с Патроном. Теперь нужно оградить от этого Зорфа.
Но Зорф как будто не знает этих правил. Для него сейчас перемешались и страх, и отчаяние, и злость. Он резко шагает ко мне, так что я вынужден отступить назад.
— Не смей так говорить! — он прижимает меня к стене упираясь в плечи и сильно сжав их руками. — Я только вернул тебя и не хочу потерять снова.
— Я не мог это знать, я с трудом могу понять, что вы чувствуете, — стараюсь объяснить ему, — но я знаю, что если вы продолжите проявлять эти чувства так открыто, то подвергните опасности все чего добивались. Я не имею права скрывать это от Регулятора, но, знайте, я никогда вас не выдам. Вас я хочу попросить лишь об одном, — он продолжает пристально смотреть на меня. — Мне не важно, что вы со мной сделаете, только не передавайте никому. Пусть мои функции принадлежат только вам.
Он крепко обнимает меня, прижимая к себе.
— Ты только мой, я никому не позволю тебя забрать, — я в ответ тоже обхватываю его торс руками. Тело, покрытое шипами для меня уже стало привычным, как если бы оно было гладким, как тело человека.
— Я ваш, — подтверждаю я его слова, — только не прогоняйте меня.
Я вынужден признать, что впервые чувствую покой и что — то странное, теплое внутри, как-будто нет огня выжигающего тело и металла покрывающего кожу. Но он пытается скрыть и подавить куда более сильное чувство, стараясь замаскировать его. Он пытался помешать моим расчетам, чтобы я не догадался, а возможно проверяя меня. Но теперь я знаю как действовать, чтобы не вызвать подозрений. Говоря о причинах его чувств, я надеюсь, он скоро обо всем расскажет сам.