– Что будем делать, Вильям? – спросил лорд Батлер, которого не покидало угрюмое настроение. – Корабль практически потерял управление.
– Я так не думаю, милорд, – ответил как всегда оптимистически настроенный капитан. – Да, у нас нет стеньги, но зато мы сохранили грот-мачту и фок-мачту. На месте и бизань. Руль не сломан и даже не поврежден. Значит, все не так плохо. Поставим запасные паруса, залатаем течь, и вперед. Скорость, конечно, будет уже не та, но, бог даст, до ближайшего порта доберемся без проблем.
– Ну что ж, я вижу, к тебе вернулись твое хладнокровие и рассудительность. А то три дня назад я было в них усомнился.
– Сэр? – Вильям покраснел.
– Не волнуйся, мой мальчик, – поспешил ободрить его сэр Батлер, – у меня самого (что греха таить!) перехватило дыхание, едва я взглянул на барометр. Ты еще молод, но должен сказать, что без тебя, без твоих умелых действий мы вряд ли выбрались бы из пасти стихии. Ты можешь гордиться собой!
– Не перехвалите меня, сэр, я сделал только то, что должен был сделать. Кроме того, я был не один: я ничего не смог бы сделать без своей команды. И меня огорчает тот факт, что не удалось спасти всех. А что касается ситуации, которая сейчас сложилась, то для нас теперь самое главное – это определить наше местоположение, и тогда мы сможем уже более уверенно сказать, насколько нам повезло. В любом случае, мы живы, а значит, будем бороться до конца.
– Еще раз убеждаюсь, что моя дочь сделала правильный выбор, согласившись выйти за тебя замуж, – похлопывая Вильяма по плечу, проговорил сэр Батлер. – Ей повезло!
– Нет, сэр, это мне повезло. Я восхищаюсь вашей дочерью, милорд. Во время бури она вела себя как настоящий борец: ни жалоб, ни слез, ни сетований на жизнь. Наоборот, она, рискуя своей жизнью, помогала нашему доктору перевязывать раненых, несмотря на то что я запретил ей делать это, ради ее же собственной безопасности. Но кто может устоять перед силой ее характера…
– …и перед ее прелестными глазами, – посмеиваясь, добавил лорд Батлер.
– Милорд, – только и ответил Вильям, сильно смутившись.
– Ничего-ничего, мой мальчик, любовь – великое чувство. Знаешь, какой поступок считается самым смелым для мужчины?
– Не смею предположить, сэр, – ответил капитан, в недоумении пожимая плечами.
– Самый смелый поступок – это не брать бастионы, не побеждать в великих сражениях, а отважиться любить женщину всем сердцем. Не каждый решится на подобный шаг. Ты не побоялся этого, и поэтому я ни секунды не колебался и с радостью отдал тебе самое ценное, что есть у меня в жизни – мою дочь. Ибо все остальные сокровища меркнут перед любовью отца.
Они еще долго могли бы беседовать на эту тему, но их разговор был прерван неясными голосами, доносившимися с полубака[18] и шкафута[19].
– Капитан, капитан! Там… по левому борту… Смотрите, в тумане…
Вильям схватил подзорную трубу. В молочно-белом тумане, который очень неохотно сдавал свои позиции, можно было рассмотреть что-то большое, правда, непонятных очертаний. Но не прошло и получаса, как у левого фальшборта, на расстоянии всего полукабельтова от их борта, появился… корабль!
Глава 7
Что это за корабль? Кому он принадлежит? Кто его капитан? Какие цели он преследует? Все эти и другие вопросы мгновенно возникли у капитана и лорда Батлера. Но ответить на них было не так-то просто: корабль не подавал никаких признаков жизни. Паруса на нем не были убраны и безжизненно висели на реях. На палубе не было ни души.
– Что это за корабль? – наконец озвучил свои размышления лорд Батлер, беря позорную трубу из рук Вильяма и, в свою очередь, внимательно рассматривая парусник.
– Я… я не знаю, сэр. Даже не могу предположить, какой стране принадлежит это судно, – озабочено произнес капитан. – Никаких опознавательных знаков!
– Но обитаем ли он?
– Трудно сказать.
– Капитан, а если это «Летучий голландец»? – спросил рулевой.
Матросы, находившиеся неподалеку и услышавшие разговор, поспешно перекрестились. Суеверный страх охватил их. Истории про корабль-призрак еще с древних времен передавались из уст в уста теми, кто бороздил моря и океаны. И трудно было найти хотя бы одного моряка, который не верил бы в его существование. Но все же находились и такие, кто более трезво подходил к этому вопросу. Самые здравомыслящие даже пытались рационально объяснить это явление.
19