— Не подначивай, Шерлок Холмс. До владельца заводов, газет, пароходов мне… как от неба до земли.
— Прибедняешься?
— Отнюдь.
— Плохи делишки?
— Дела идут — контора пишет. Рубль дадут, а два запишут.
— Охмуряешь покупателей?
— Упаси Бог! Марку фирмы держу на высоте. У меня покупатель всегда прав. А ты, однако, опять кого-то ищешь?
— Настраиваюсь на поиск и хочу с тобой душевно побеседовать.
— О чем или о ком?
— О Клаве Шиферовой.
Лупов поморщился:
— Ой, не хочется мне говорить об этой язве.
— Чем Клава тебя заязвила?
— Чуть не обанкротила, вертихвостка.
— Проторговалась?
— Если бы… Прикарманила полсотни тысяч и хвостом вильнула.
— Не понял.
— Чего тут понимать. Первый раз слышишь, как продавцы уводят чужие деньги?
— Это не редкость. Мог бы через суд вернуть «уведенные» Клавой тысячи.
— Вай-вай, Дмитрич. В суде надо доказывать, а у меня, кроме слов, иных доказательств нет. Без официальных бумаг работаем с наличкой.
— Чтобы налоги меньше платить?
— Естественно. Если я полностью уплачу госрэкету, нагишом останусь, и электролампочки мои погаснут.
— Давно Клава тебя облапошила?
Замявшись, Лупов почесал коротко стриженый затылок:
— Досконально хочешь знать?
— Разумеется, — Слава встретился с Артемом взглядом. — Надеюсь на твою искренность. Лапшу мне навешают другие.
— Эх, где наше не пропадало… — Лупов, усмехнувшись, вздохнул. — Восемнадцатого марта нынче Шиферовой исполнилось двадцать пять лет…
— Погоди, Артем, — перебил Слава. — Разве у нее не в августе день рождения?
— Нет, Дмитрич. Своими глазами видел новенький Клавин паспорт Российской Федерации, где черным по белому написано: «18 марта». В столь знаменательный для Клавы день сотрудницы магазина с моего согласия организовали юбилейный сабантуйчик. Попили коньячку с шампанским, завеселели и теплой компашкой во главе со мной уволоклись к Шиферовой на квартиру. Там шампанское полилось рекой, замолотил ритмами магнитофон, и незаметно прогудели мы часов до трех ночи. Дальше получилось, как у Пушкина: «А когда устали гости, положили молодых на кровать слоновой кости». Иными словами, все ушли, а я заночевал с Клавочкой в постели. На другой день плутовка заявила, что уходит из моего магазина. Спутавшись с ней по пьяни, я даже обрадовался избавлению от бельма на глазу. Быстро провели учет и рты открыли: вместе с Шиферовой «ушли» пятьдесят тысяч наличными. Пулей полетел к вертихвостке. Выслушав меня, Клава невинно похлопала длинными ресницами и обидчиво надула алые губки: «Артем, порядочные мужики с постельных денег сдачу не берут. Станешь ершиться — исповедуюсь в тяжком грехе перед твоей женой. Тебе очень нужен такой ералаш?» Ох, блин, и пометал же я икру! Пришлось кредит брать в Сбербанке, чтобы сохранить фирму. После такого бледохода зарекся выпивать с игривыми зажигалками.
— Хороший урок, — засмеявшись, сказал Голубев.
Лупов зажмурился:
— До конца жизни буду помнить блондинистую училку.
— Не знаешь, кто помог Шиферовой устроиться в «Русалочку»?
— Для устройства Клаве помощь не нужна. Очарует и заговорит любого работодателя.
— Выходит, и Сидоренко она очаровала?
— Не без этого. Вообще-то я предупреждал Николая, мол, строго контролируй лукавую бестию. Может кинуть, как последнего лоха. И, кажется, был прав. После ухода Клавы из «Русалочки» Коля чего-то засуетился.
— Наверное, тоже переспал с ней?
— Вряд ли. Николай Григорьевич мужик не блудливый, интеллигентных кровей и умный.
— Ты тоже не дурак.
— У меня закваска грузчика. Как ни крепись, старые дрожжи где-нибудь да вылезут. У Сидоренко нет забубенного прошлого. Он не пьет, не курит и, по-моему, кроме жены, ни одной бабенки не пощекотал.
— А в финансовых вопросах как?
— Дотошный. Словно Кощей, каждую копейку на учете держит.
На этой почве он мог законфликтовать с Шиферовой?
— Клава вообще-то не конфликтная. Она изворотливая плутовка.
— Деньги сильно обожает?
— Как всякая красавица легкого поведения. В Новосибирске окрутила каких-то двух богатеньких Буратино. Один купил ей отличную трехкомнатную квартиру в райцентре. Другой обеспечил импортной мебелью, норковой шубой и фирмовыми шмотками.
— Неужели этого Клаве мало?
— Богатства и власти много не бывает.
— Что ее заставило сквозануть в Веселую Гриву?
— Скорее всего, стремление стать полновластной хозяйкой торговой точки. Подчиняться Клава не любит. Какую хохму она отмочила в деревне?