Но куда именно, я не уверена.
― Почему-то я думаю, что ты выживешь.
Он склоняет голову набок, лениво глядя на меня полуприкрытыми глазами.
― Всегда остра на язычок. ― Говорит он, его взгляд опускается на мои губы и задерживается на них.
Я пытаюсь дышать нормально, но мое горло сжимается, когда я сглатываю, привлекая его внимание к моей шее.
Его взгляд пару раз неторопливо скользит по ширине моего горла, прежде чем он тяжело вздыхает и снова поднимает глаза, чтобы встретиться с моими глазами.
― Может быть, это потому, что, если ты будешь со мной мила, ты боишься, что узнаешь меня получше, безумно влюбишься ― что было бы понятно, ты знаешь, мало кто сопротивляется ― и трахнешь меня?
― Нет, ― отвечаю я, бросая на него свирепый взгляд. ― Вопреки распространенному среди мужчин мнению, даже если я мила с тобой, это не значит, что я хочу тебя трахнуть.
― Тогда давай будем благодарны, что ты не добра ко мне. Это определенно должно означать, что ты хочешь меня трахнуть.
Нера давится смехом, прежде чем заглушить его кашлем и бросить на меня извиняющийся взгляд.
Я скрываю тот факт, что уголок моих губ слегка приподнимается. Он может быть раздражающе сообразительным.
― Ты невозможен. Прекрати искажать мои слова.
― Я подумаю об этом.
― Gracious с твоей стороны. ― Говорю я ему с сарказмом, вставая из-за стола. ― Я хотела сказать, мило, типо того. Ни то, ни другое не означает, что я хочу переспать с тобой.
Я тянусь за своим подносом, и его рука вытягивается, его большая ладонь обхватывает мое маленькое запястье. Я смотрю на то место, где он хватает меня, разница в размерах почти комична.
Он перекидывает ногу через скамейку, так что садится по обе стороны. Мои глаза отрываются от его ослабленной хватки, чтобы встретиться с его взглядом.
Забавно, я не привыкла смотреть на него сверху вниз вот так. Его челюсть и скулы выглядят еще более очерченными под этим углом.
― Это не имеет значения, ― соглашается он. ― Но то, как ты смотришь на меня, имеет значение.
Я остро ощущаю его прикосновение к моему запястью. Это не больно и не оставляет синяков, на самом деле давления почти нет, в основном его касание просто есть.
Это похоже на жжение, но не боль.
Я хочу вырвать свою руку из его захвата, но я поймана на невысказанном вызове в нашем противостоянии. Как будто, если я стряхну его с себя, я признаю, что он пугает меня.
Чего он не делает.
Поэтому я остаюсь на месте, прищурившись на него и вместо этого пристально смотрю на то место, где он меня касается.
― И как это я смотрю?
Будучи не из тех, кому нравится, когда на него смотрят свысока, он отпускает мое запястье и медленно поднимается на ноги, в конце концов возвышаясь надо мной.
― С глазами, полными похоти и отчаяния, они выдают твою притворную неприязнь ко мне за ложь. ― Шепчет он, его тон падает до октавы, которой я раньше от него не слышала. ― Порви со своим парнем. Позволь мне заставить тебя заплатить за эту ложь.
Кто-то кашляет, мгновенно разрушая чары между нами. Я первая отвожу взгляд, поворачиваясь к Нере.
― Как бы ни было жарко за этим наблюдать ― а, поверьте мне, так оно и было, ― нам нужно идти на урок, Тайер. ― Она хватает меня за руку и тянет за собой, бросая быстрое «пока, Рис» себе за спину, когда мы уходим.
Я прочищаю горло.
― Спасибо, я не знала, что уже так поздно. Я потеряла счет времени.
― Да, я заметила. ― Говорит она, бросая на меня лукавый взгляд и улыбаясь. Девушка счастливо смеется, когда я закатываю глаза, толкая меня в плечо, пока мы идем по коридору. ― Я просто шучу. Кстати, Рис тоже. Не обращай на него внимания, через несколько дней ему наскучит, и он перейдет к своей следующей добыче.
― Будем надеяться.
― Я слышала, что он и Феникс любят делиться, если ты понимаешь, что я имею в виду. Очень скоро о тебе надолго забудут.
Ее слова раздражают, и я не знаю почему.
Мое эго, вероятно, просто плохо реагирует на мысль о том, что меня легко заменить, связано это с Рисом или нет.
Это связано с моим помешательством на конкурентоспособности, вот и все.
5
Когда через несколько дней заканчивается мое последнее занятие на этот день, мое сердце сильно бьется где-то в горле от волнения.
Сегодня открытие нашего сезона, игра с другой международной школой недалеко от Женевы, и я не уверена, что готова.
Я посещала каждую тренировку и даже добавила пару дополнительных пробежек в свой распорядок дня, чтобы подготовиться настолько, насколько это возможно, и все же впервые за долгое время в моей уверенности появилась небольшая трещина.
Меня пугают навыки моих товарищей по команде на тренировках. Если наши соперники хоть немного приблизятся к их уровню ― а я уверена, что так оно и будет, ― то нам предстоит тяжелая девяностоминутная игра.
У меня спортивная стипендия в АКК, так что мое присутствие здесь зависит от результатов.
Сомнение и тревожный голос в моей голове заставляют меня сомневаться, достаточно ли я хороша, чтобы быть здесь. Если, может быть, они не совершили ошибку, приняв меня вместе с Беллами.
― Эй, ― говорит Беллами, идя в ногу со мной в коридоре и прерывая мои размышления. ― Мне действительно жаль, что я не смогу быть на игре.
Они с Роугом поссорились, и это переросло в небольшую драку, так что в обозримом будущем каждый день она будет сидеть под арестом, расставляя вместе с ним книги в библиотеке.
― Все в порядке. ― Говорю я ей, прежде чем добавить: ― И не волнуйся, ты все равно получишь традиционный отчет после игры.
― Ты знаешь, что они мне по-настоящему нравятся только тогда, когда я получаю эпизод за эпизодом из нескольких разных версий произошедшего.
― И я всегда так и делаю, не так ли? Помню время, Сара Фримен случайно попала мячом в птицу, и я дала тебе ее и птичью версию произошедшего?
Она съеживается.
― Уф. Да, это было яркое описание. Дэвид Аттенборо гордился бы.
Мы смотрим друг на друга некоторое время, прежде чем разразиться смехом.
От смеха напряжение покидает мое тело, расслабление позволяет мне дышать немного свободнее, чем раньше.
― Чувствуешь себя лучше? ― Спрашивает она.
― Да, немного.
― Не нервничай. Ты будешь лучшей, я это знаю. ― Говорит она, ее уверенность во мне непоколебима, как всегда. ― Хочешь, я заплету тебе волосы в косу?
― Естественно.
Я всегда собираю волосы во французскую косу для игр, которую обычно заплетают Беллами или Триш.
Поначалу это был самый надежный способ убирать волосы с лица, но с годами он превратился скорее в талисман на удачу. Единственный раз, когда я не заплела их в косу и вместо этого собрала в простой хвост, был два года назад.
Мы проиграли со счетом 4:1.
Очевидно, я знаю, что между этими двумя явлениями нет никакой связи, но, как и большинство спортсменов, я суеверна. Заплетать волосы ― это всего лишь часть моего ритуала перед игрой.
― Удачи тебе там.
Я поворачиваюсь и вижу Риса, прислонившегося к ряду шкафчиков, со скрещенными руками и одной лямкой рюкзака, свободно обернутой вокруг его плеча, когда он смотрит на меня.
То, как сложены его руки, заставляет мышцы его груди и бицепсы напрягаться под тканью его черной рубашки.
― Спасибо. ― Коротко отвечаю я, хватаю Беллами за руку и начинаю уходить.
― Хоули. ― Говорит он, останавливая меня на полпути. Он ждет, пока я повернусь, но продолжает, когда я этого не делаю. ― Это их центральный защитник. Она смертельно опасна один на один. Попытайся передать мяч, прежде чем вступать с ней в бой.