– Сразу после банкротства колхоза райцентровские жулики в одну ночь обрезали алюминий для сдачи а металлолом, – ответил фермер.
– Стадо большое в колхозе было?
– Сто восемьдесят коров отправили на мясокомбинат. Куда деньги за них канули, неведомо никому. Колхозникам не заплатили ни копейки. Наделили селян земельными паями, механизаторам раздали изношенную до ручки технику, и на этом мы распрощались с колхозной жизнью. Работящие мужики по моему примеру занялись фермерством, да быстро сникли. В нынешней неразберихе не каждому по уму вести рентабельное хозяйство.
– Насколько знаю, сейчас издано много документов, поддерживающих аграрный сектор.
– Как говорит мой коллега из села Раздольного Богдан Куделькин, на кухне, где стряпаются эти документы, или очень старые печи, или пьяные повара.
– И кредиты не помогают?
– Мизерные цены на зерно позволяют только-только расплатиться за кредитную солярку. На покупку новой техники и удобрений не остается ни шиша. Выручает плодородная землица да опытные механизаторы, умеющие из дерьма сделать конфетку.
– Сколько у тебя земли?
– Считай, все пенсионеры отдали мне в аренду свои паи.
– Как расплачиваешься с ними?
– Зерном да сеном для скота. Дровишки, уголь на зиму старикам привожу.
– Деньгами не платишь?
– Денег хватает только работающим мужикам. Осенью, после реализации зерна, тысяч по тридцать приходится на трудолюбивую душу. В прошлом году подарил чиновникам из продовольственной корпорации пару фляг меда с собственной пасеки, так они расщедрились. Оплатили зерно по высшей ставке, и моим механизаторам досталось почти в два раза больше деньжат.
– Берут чиновники взятки?
– Еще как берут!.. Раньше совслужащие тоже брали, но стеснялись. А теперь нагло вымогают «на лапу».
– Развивать хозяйство не планируешь?
– Хотел создать животноводческую ферму с молочным уклоном, да цены на молоко очень уж смешные. Короче, куда ни кинь – везде клин.
– Мельница, хлебопекарня, магазин оправдывают себя?
– Концы с концами свожу. Это я создал ради того, чтобы люди не мотались за каждым пустяком в райцентр. Ну и для трудоспособных женщин какой-никакой заработок.
– К слову, Андрей… На твой взгляд, могла Шиферова за неделю наторговать десять тысяч выручки?
– Сомневаюсь. Основная выручка у нее от водки. Десять тысяч рублей – это около двухсот поллитровок. Такую уйму спиртного нашим алкашам за неделю, пожалуй, не осилить.
– Говорят, Клава безбожно обсчитывает покупателей…
– Водится за Клавой такой грех. Заводил с ней разговор на эту тему. Отбрила: «Андрюша, директор торгпредприятия сказал, что в сельмаге у меня, кроме оклада, будут конторские счеты, калькулятор и весы. Понял, чем старик бабку донял?»… Короче, мухлюет Клавка с благословения руководства агонизирующей торговой монополии.
За разговором незаметно миновали лесной участок дороги и выехали к обширному зеленому лугу, вдоль и поперек изъезженному легковыми автомобилями.
– Кто это исколесил луговину? – спросил участковый.
– Райцентровские грибники. Раньше здесь было колхозное пастбище. Теперь обильно растут шампиньоны и свинушки, – ответил фермер и показал на ветхий строительный вагончик возле покосившейся жердяной изгороди, некогда ограждавшей загон для скота. – Направляйся, Саня, прямиком туда.
Двораковский свернул на промятую в траве автомобильную колею, словно по линейке вытянувшуюся от опушки леса к вагончику, и на малой скорости подъехал к распахнутой двери. Тотчас из выставленного оконца вагончика шумно выпорхнула длиннохвостая сорока и, застрекотав, полетела к лесу.
– По-моему, здесь людским духом не пахнет, – слезая с мотоцикла, сказал участковый.
– Посмотрим – увидим, – добавил фермер.
Увиденное поразило обоих. У оконца на грубо сколоченном столе лежали исклеванные сорокой ломти хлеба и крупно нарезанные куски колбасы. Рядом стояла ополовиненная поллитровка с этикеткой «Столица Сибири». Горлышко другой, непочатой, бутылки торчало из полиэтиленового пакета, прислоненного к ножке стола. А на грязном полу, зажав в правой руке нож с остроконечным лезвием и уставив в потолок остекленевшие глаза, лежал худощавый мужчина неопределенного возраста. На левой стороне груди мертвеца запеклось бурое пятно крови, пропитавшей серую футболку с надписью «BOSS». Оба кармана измятых черных брюк были вывернуты.
– Кипятилов?… – глядя на труп, спросил участковый.
– Он, Эдик, – мрачно ответил фермер. – Веселенькая история. Что будем делать, Саня?
Двораковский достал трубку мобильного телефона:
– Придется вызывать следственную группу из райцентра.
4
Восьмиместный УАЗ с фиолетовой мигалкой подъехал к месту происшествия спустя час после звонка участкового. Первым из машины вышел рослый в форменном мундире районный прокурор Антон Бирюков. За ним выбрались остальные участники следственно-оперативной группы. Было их четверо: моложавый с виду следователь прокуратуры Петр Лимакин с черным «дипломатом» в руке, эксперт-криминалист Лена Тимохина – стройная шатенка в форме майора милиции, лысоватый толстяк судебно-медицинский эксперт Борис Медников и оперуполномоченный уголовного розыска энергичный крепыш Слава Голубев. Позже всех из машины вылез задом наперед Евлампий Огоньков с неизменной трубкой в зубах.
– Срочная помощь потерпевшему не нужна? – здороваясь с участковым за руку, спросил Бирюков.
– Нет, Антон Игнатьевич, труп давно окоченел, – ответил Двораковский.
– Мы в Веселую Гриву заезжали за понятым, – Бирюков взглядом указал на Огонькова и вновь обратился к участковому: – Как фамилия потерпевшего?
– Кипятилов.
– Эдуард?… – будто удивился Слава Голубев.
– Так точно.
– Вот где рецидивист финишировал!
– Говорят, он был судим за убийство жены…
– Враки. Уголовники любят приписывать себе вымышленные «подвиги». Все судимости Кипятилова были за кражи. Среди криминальной братвы Эдик известен под унизительной кличкой Чайник.
– Когда он отбыл последнее наказание? – спросил Бирюков.
– В мае этого года. Получил российский паспорт и стал жить в райцентре в материнском домике. Кормился за счет родительницы, а на выпивку подрабатывал грузчиком у предпринимателей. С месяц назад после неудачной попытки обворовать коммерческий ларек исчез из райцентра.
– С той поры он и обосновался в Веселой Гриве, – сказал фермер.
Прокурор повернулся к следователю и экспертам:
– Приступайте к работе. – И предложил Голубеву. – Ты все-таки посмотри, тот ли это Кипятилов.
Криминалист Тимохина достала из кофра фотоаппарат с блицем, а судмедэксперт Медников натянул на руки резиновые перчатки. Вторым понятым, кроме старика Огонькова, пригласили фермера Монетова. Первыми в вагончик вошли Бирюков с Голубевым. За ними – остальные. Двораковский не стал вмешиваться не в свое дело и присел на мотоцикл. Долго скучать участковому не пришлось. Минут через десять Бирюков вышел из вагончика. Следом появился Голубев.
– Опознали труп? – спросил Двораковский.
– Опознали, – ответил прокурор и попросил участкового рассказать о магазинной краже.
Когда Двораковский доложил всю информацию, Бирюков обратился к Голубеву:
– Ты, Славочка, у нас – ходячий компьютер. Поройся в памяти: не было ли какого компромата на сотрудницу кафе «Русалочка» Клавдию Шиферову?
– Разбитную блондинку в «Русалочке» видел неоднократно. Приготовленный ею отличный кофе пробовал, но компрометирующих фактов не припоминаю, – недолго подумав, сказал Голубев.
– Вот тебе первое поручение: повстречайся с хозяином кафе и поговори с ним о разбитной блондинке.
– Бу сделано, Игнатьич.
– Еще надо узнать, не было ли у Кипятилова серьезных конфликтов с криминальной братвой, после которых обычно возникают кровавые разборки.
– Узнаю.
Бирюков обвел взглядом изъезженный и истоптанный луг. Словно рассуждая вслух, сказал: