— Политические умники кричат, что мы самая отсталая нация, что самодержавный строй есть анахронизм, что мы не шагаем в ногу с веком и задерживаем рост страны. Эти господа не знают России, не знают жизни, не знают истории. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Сила России в единении Царя с народом, вся жизнь которого слагалась с самодержавием и вне которого нет русской истории. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц.
Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя при этом, что ты несешь ответственность за судьбы твоих подданных перед Престолом Всевышнего. Заботься неустанно о мирном преуспеянии, о процветании и благоденствии Отечества и не щади трудов для блага общего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести.
Жизнь сложна и разнообразна. Для государственного управления огромной империей необходимо иметь определенные принципы, как вехи при дороге. Надо твердо знать, чего ты хочешь, и этому следовать неуклонно…
В политике внешней — держись независимой позиции. Помни: у России нет друзей. Нашей огромности боятся, и потому все готовы утопить нас в ложке воды. Не строй себе иллюзий, не надейся ни на чью дружбу. Избегай войн, щади жизнь твоих подданных и не стремись проливать чужую кровь.
В политике внутренней — прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она — основа всякого государства. Покровительствуй наукам, искусствам и постепенному росту просвещения. Стремись, чтобы все твои подданные были грамотными, но не умножай недоучек, которые всегда будут бродильным началом революции. Способствуй развитию творческих, производительных и ремесленных сил для увеличения общего благосостояния. Страна наша богата, в недрах ее неисчерпаемые ценности, развивай промышленность. Меня называли дворянским царем; ты постарайся стать царем крестьянским. Помоги крестьянству стать зажиточным и независимым; это самая большая национальная задача; я ее не успел выполнить, постарайся сделать ты. Богатый мужик на своей земле — это самый крепкий консерватор…
Государь опять остановился от страшной усталости. На лице его было страдальческое выражение; глаза лихорадочно блестели. Видно было, что он превозмогал себя. Он еще силился что-то вспомнить и что-то сказать.
— Вот тебе, Николай, мое отцовское завещание. Ты вступаешь на тяжелый путь. Это не только почести и первенство, без которых можно легко обойтись, но также и крест. Для многих царствование кончилось мученической кончиной. Тебя будут окружать разные люди; умей разбираться в них. Не обольщайся льстивыми словами. Честные придут только по твоему зову, а лукавые лизоблюды будут сами кружиться. Вот перед тобой мать, поклонись ей, слушайся ее и всегда в важных делах советуйся с ней.
Николай Александрович опустился перед отцом на колени. Император положил на голову сына правую руку и произнес торжественно, медленно и внятно: «Благословляю тебя, мой сын, на служение России и призываю на тебя Божие благословение»…
На дворе стояла чудная, еще достаточно теплая южная ночь. На темном огромном небе мерцали звезды. Их было бесконечно много. Синий бархат был усеян далекими огнями. Звезды везде: куда ни глянь, везде светящиеся искры — большие, маленькие, светлые желтоватые, фосфорические, недвижные, дрожащие вспыхивающие.
Почему они влекут так к себе взор? Почему человек, тонко чувствующий, глядя на небо, испытывает какое-то непонятное, необъяснимое очарование, грусть и притяжение? Почему он с такой любовью поэтизирует эту небесную звездную красоту? Уж не потому ли, что бессознательно чувствует, вспоминает что-то навсегда забытое, какую-то сказку о потерянном рае? Не оттуда ли пришел человек на землю, чтобы здесь трудиться, страдать и томиться, и не потому ли он так страстно тянется к этой вселенской бездне?
А на земле, в окружающих Ливадию сонных садах, стояла безмолвная темень, покой и тишина. Смутно чернели очертания гор, и не сразу можно было понять, что это: тучи, застывшие островами, или вздыбившиеся до неба массивы Яйлы. Среди деревьев пискали какие-то, еще не успевшие заснуть птицы.
Николай Александрович вышел от отца совершенно потрясенный. Он чувствовал боль, отчаяние, ужас. Мысли были бесформенные, тупые, возникали и исчезали тотчас же. Была бессознательная тяга идти куда-то вперед, безразлично куда, в смутном желании убежать от самого себя, от этой страшной боли, которая стиснула его бедное сердце. Сначала шел по пустынной вечером дороге, потом свернул на тропинку, поднимался в гору, цеплялся за какие-то камни, останавливался на маленьких площадках, потом шел снова, забыв о времени и расстоянии.