– Дом, – сказал я себе. – Быстро же эта гостиница стала тебе домом! Ты ведь всегда считал своим домом "Трезубец". Вспомни, что кричала тебе Марта при расставании. И она, очевидно, была права. Но вот прошло три месяца, и ты уже позабыл его. Впрочем, это неудивительно. «Трезубца» давно нет.
Туман к этому времени заметно сгустился, и мелкие капельки покрывали переднее стекло. Я подумал, что сегодня я опять без накидки, а идти от административного центра до моей гостиницы никак не меньше двадцати минут. И как только я вспомнил о гостинице, вновь навалилась забытая на время тоска. Ничего хорошего меня впереди не ожидало. Только пустые комнаты и очередной бессмысленный вечер наедине с компьютером. Конечно, сейчас еще не поздно было найти себе девушку. Но за девушкой предстояло идти в харчевню или в сиделку, а на такое усилие я был просто не способен. Я даже есть не хотел – так я устал.
Когда мы наконец въехали на главную площадь, стало совсем темно. Броневик затормозил у входа в Желтый дворец, и я уже собрался поблагодарить, что меня подвезли, но тут Принцепс повернулся, и я отчетливо увидел его улыбающееся в сумерках лицо, а потом услышал тихий и мягкий голос.
– Не зайдешь ли сейчас ко мне? – сказал Принцепс.
Словно во сне, я поднялся в сопровождении начальника охраны по лестнице дворца. Принцепс мелькал где-то далеко впереди, но я не спешил догонять его. И действовал я так вовсе не от усталости.
Я никак не мог решить, насколько опасно для меня это приглашение и не стоит ли мне попытаться удрать. Поэтому я почти не воспринимал многочисленных служащих, которые, согласно ритуалу, выбегали из боковых коридоров, спеша приветствовать вернувшегося из путешествия главу государства.
– Сюда, – сказал начальник охраны, услужливо распахивая дверь и пропуская меня вперед.
Первое, что я увидел, были глаза. Абсолютно прозрачные, наглые, безумно красивые. На какое-то мгновение они остановились на мне, завораживая своим гибельным разрезом, а потом равнодушно скользнули в сторону. Обладательница глаз сидела перед дверью, за которой угадывался кабинет Принцепса. Точеный нос, безупречно очерченный рот, ослепительный каскад серебристо-синих волос. Левая рука ее легко поглаживала чешуйчатую голову лежащего на столе вазгифа. Потрясенный, я замер на пороге.
– Что? – радостно спросил начальник охраны, огибая меня и проходя вперед. – Понравилась? Это Таш. Таш Тер Мерке. Учти, ей предлагать бесполезно. Она всегда выбирает сама. И всегда непонятно почему. Я вот до сих пор жду своей очереди. – Он коротко хохотнул. – Главное, имей в виду: выбирает она только на раз. Так что неясно, что лучше: ждать и надеяться или все же получить и потерять надежду. Я правильно все сказал?
Таш не ответила и даже не посмотрела на него.
Я продолжал любоваться ее невиданной по земным меркам красотой. Впрочем, судя по словам конвоя, она считалась очень красивой даже здесь. Природа долго примеривалась, прежде чем взмахнуть резцом.
– Драконы увидят обманщицу, – продолжал гнуть свое начальник охраны.
– Я тебе ничего не обещала, Кора, – заметила Таш, отрываясь на секунду от бумаг. – Хотя если ты будешь хорошо себя вести, может быть, я тебя и позову.
– Я буду себя хорошо вести! – воскликнул начальник охраны, в священной клятве прижимая руки ко лбу.
Я подумал о том, что на Принцепса это правило насчет одного раза скорее всего не распространяется, и удивился, не обнаружив в себе зависти. Была легкая грусть, немного иронии и, может быть, даже снисходительное одобрение, Но зависти не было. До катастрофы с «Трезубцем» я сошел бы с ума от невозможности овладеть этой девушкой. Сейчас же я смотрел на секретаршу Принцепса только как на прекрасную картину, которую случайно увидел в чужой кают-кампаний.
Звякнул сигнал.
Таш подняла голову.
– Принцепс готов к беседе, – произнесла она официальным голосом.
– Иди один, – сказал начальник охраны.
Я кивнул и прошел в кабинет.
Принцепс утопал в глубоком кресле возле окна с красивым видом на город. Сам кабинет был обставлен роскошно. И дело было даже не в мебели, выполненной из тончайшей лозы вьющегося локса, который при обработке фтором становится тверже стали. На всем свободном пространстве кабинета громоздились деревянные и каменные скульптуры, глиняные и фарфоровые вазы, сакральные тотемы, трофейные штандарты и семейные оракулы. Стол Принцепса был уставлен какими-то статуэтками и фигурками, а из-за его кресла высовывался ритуальный шар культа Каса с ослепительно сияющим драконом. Я бы в таком кабинете работать просто не смог. Он мне напоминал даже не музей, а свалку. Однако Принцепс, судя по всему, чувствовал себя в нем комфортно. Увидев меня, он доброжелательно улыбнулся.
– Располагайся, – предложил он, кивая на второе кресло, стоящее у окна. Я осторожно сел.
– Так, значит, ты говоришь, что можешь чувствовать опасность?
– Ну, это не совсем так, – осторожно сказал я, следя за тем, чтобы фразы получались, как этого требовал этикет, совершенно безличными. – Редко, В особых случаях… Вот как сегодня.
Я понимал, куда он клонит, и не испытывал по этому поводу ни малейшего восторга.
– И давно ты это заметил у себя?
Принцепс излучал живейший интерес. Он продолжал обаятельно улыбаться, но я уже разглядел за его приятными манерами жесткую и уверенную в себе волю.
– На войне, – сказал я. – Это однажды спасло мне жизнь. Весь комплект погиб, кроме меня. Могу рассказать при удобном случае.
– А где ты воевал? – поинтересовался Принцепс.
– В горно-ударных, – живо отозвался я. – Щит Южной Марки. Седьмой специальный. Наводчик орудия.
– И как ты считаешь, – спросил Принцепс, – это твое чувство… Оно касается только физических явлений или может относиться, скажем, к принимаемым решениям?
Я честно задумался. Я понимал, почему он спрашивает, и мне надо было решиться.
– Не знаю, – сказал я. – Вполне может быть. Мне как-то до сих пор не удавалось проверить. Решения должны быть значительными, а я таких не принимаю.
– Вот и хорошо, – сказал Принцепс. – Значит, ты сможешь лучше узнать себя. Дело в том, что последнее время многие наши акции приводят к негативным последствиям. Я подумал, может, ты сумеешь распознать опасность еще в ходе обсуждения. Наши консультанты оказались несостоятельны. Ты, конечно, имеешь право отказаться. Но я надеюсь, что ты согласишься. В этом случае я назначу тебя своим советником.