— Солнышко моё! — я услышала другой тёплый и не менее родной голос и хотела пойти навстречу, но Ривай тут же выставил свой клинок, остановив его в каких-то сантиметрах от горла папы.
— Нет! — оттолкнулась от капрала, падая в руки отца и прижимаясь к нему как можно сильнее. — Это мой отец, — с трудом получилось вымолвить слова от слабости, а ещё от той неги, в которую окунулась.
Господи, как же я счастлива! Здесь и сейчас. Мой отец рядом, вместе с любимым мной человеком.
— Нужно выбираться отсюда, она потеряла очень много крови, и как можно скорее доставить к врачам, — голос Ханджи как никогда серьёзен и взволнован.
— Где этот ублюдок?! — кто это сказал? Почти провалилась в забвение, с трудом отдавая отчёт реальности.
— Он пойдёт под трибунал, поэтому… Ривай, стой! — голос Ханджи становился то тише, то громче. — Капрал Аккерман, я приказываю вам остановиться, этот преступник получит по заслугам!
— Вы глупцы, я должен всех спасти, а вы только мешаете. Всегда мешали! — пастор был в ярости, это было очень отчётливо слышно, а у меня это вызывало слабую улыбку.
От того, что меня куда-то неожиданно понесли, ужасно заболели все мышцы, тело сводило в каждом сантиметре, ещё было безумно холодно. Когда сквозь веки стал виден свет, я всё же их вновь открыла. Мы вышли на улицу. Из-за гор и верхушек деревьев, которые окружали небольшую лужайку, где мы были, медленно поднималось оранжевое солнце, не слишком грея кожу, но приятно согревая душу, и я осознавала, что смогла пережить этот день. Что Ривай спас меня, снова.
— Отпусти, — едва слышно прошептала мужчине, а он, немного поколебавшись, поставил меня на землю, придерживая за талию.
Позади слышались голоса, а особенно голос папы. Как же я по нему скучала! Тело, словно вата, с трудом получалось ощутить то, как Ривай меня обнимает, но я слышала его дыхание над ухом и понимала, что его слегка трусит.
— Вот видишь, тебе совсем не повезло со своей парой, постоянно нужно её вытаскивать из какой-то задницы, — с трудом опустила сжатые в локтях руки, чтобы приложить ладони к его.
— Думаю, я к этому уже привык. В конце концов, не так сложно спасать любимого человека, — слегка повернув голову, почувствовала, как, словно под давлением, прижалась спиной к Риваю, замечая его взгляд. — Нет, — едва слышно, одними губами произнёс он.
Дышать невероятно тяжело, а ноги теперь совсем не держат. Изо всех сил старалась хвататься за чужие руки, но этих чёртовых сил уже просто не было. Взгляд, наконец, удалось отвести от встревоженных глаз Ривая, и я увидела стрелу, которая торчала из моей груди. Дышать было почти невозможно, а сухость во рту куда-то пропала, заменяясь на стальной привкус.
— Зоэ! — Ривай закричал так оглушительно, что даже уши заложило.
Он опустил меня на землю, а я с трудом цеплялась за его одежду. Пальцы, словно деревянные, не слушались и не хотели сжиматься. Горло першило, хотелось кашлять. Из ниоткуда появилась подруга, а рядом и отец. Я вроде понимала, что они смотрят на меня, но так не хотела отводить взор от них, от моих самых родных глаз светло-серого цвета.
— Прости…
Как же хотелось сказать больше. Но сил, их просто не было. Прости, пожалуйста, Ривай. Прости, папуля. Простите меня, умоляю. Я сейчас так устала, и мне так хочется просто уснуть.
***
Два года спустя.
Сейчас могу с уверенностью сказать лишь то, что после всего случившегося Ривай изменился не так сильно, как все того ожидали. Нет, он по-прежнему бывает излишне агрессивен, слишком груб в выражениях, а иногда не чурается и подзатыльника отпустить своим подчинённым, но в целом не случилось ничего из того, чего мы со Смитом так опасались. Его не нужно было вытаскивать из кабаков, и он не переходил на жестокое рукоприкладство. Ну, не считая того, что он сделал с Ником.
Тогда, в то злополучное утро, мы ещё долго пробыли на той поляне. Эрд довольно быстро поймал пастора, а Рассел нашла лучника, который был в кроне дерева. Этот ублюдок сказал, что видел, как Риа приехала туда прошлой ночью, как прибыли мы. Он признался, что у него был чёткий приказ убить Рию, если она снова выйдет из дома. За что и поплатился своей жизнью, пастор тоже не доехал до города. Ривай не только сломал ему все конечности, но и пробил стрелой грудную клетку, оставив его погибать в агонии, захлёбываясь собственной кровью. Я хотела его остановить, но Грейс мне не позволила. И, сказать честно, не очень-то и хотелось. Лишь из чувства долга.
После пришлось долго мучиться с отчётами, объясняя, что же конкретно произошло. Смит нам в этом сильно помог, а за него пару слов замолвил и Пиксис.
Тогда Ривай очень долго, слишком долго сидел на земле, прижимая тело Рии и поглаживая её волосы. Он не давал прикоснуться к ней. Не шёл ни на какие контакты. Молча обнимал и смотрел в сторону горизонта. Казалось, что в этом и без того не слишком эмоциональном и открытом человеке что-то погибало. Будто умирал там, на той поляне.
От Джонатана Коинга мы узнали, что его супруга скончалась не так давно. Всё это время они были в темнице этого подземелья, и пастор пытался выяснить, где же находится проклятая сыворотка. Сару Коинг вместе с дочерью похоронили на той поляне. Ривай не хотел никуда перевозить её тело, а то место и правда оказалось очень красивым.
Долгое время капрал был мрачнее тучи, пока Смит не отдал ему небольшой конверт. Мне удалось собрать лишь часть порванной бумаги, где была второй отрывок прощального письма.
«… Я знаю, что прошу, как всегда, много, но молю тебя, Ривай, постарайся быть хоть немного счастлив. Мне бы этого очень хотелось, потому что другой участи для человека, которого любишь, просто не желаешь. Мы далеко не сразу поняли и приняли друг друга, но это насыщенное время определённо того стоило. Спасибо тебе за всё и просто знай, я влюбилась в тебя ещё до того, как поняла, что мы связаны метками.
Риа.
В моей комнате бутылка вина, отдай его Ханджи».
Вино, кстати, мне никто так и не отдал. Не сомневаюсь, что сам выпил, засранец. Я сохранила эти обрывки и склеила. Думаю, когда-нибудь, если он падёт духом, эти строки смогут его взбодрить. К счастью, этого до сих пор не требовалось. Он лишь молчал ещё больше, чем раньше. Больше смотрел на небо и вслушивался в песни, которые весело напевали другие разведчицы в часы отдыха.
Риа Коинг выполнила самую важную миссию всех разведчиков. С помощью её дара мы смогли устранить брешь в стене Шиганшины, а затем, постепенно избавляясь от гигантов внутри, человечество смогло отвоевать себе стены Марии. Мы вновь вернули себе плодородные земли, и голод отступил.
Риа Коинг за тот недолгий срок, что была в разведке, смогла сделать намного больше, чем кто-либо. И в моей памяти она останется самой доброй, немного неуклюжей, весёлой и безгранично смелой разведчицей.
Бонус. Надежда ещё есть?
Это утро не предвещало абсолютно ничего хорошего. Единственное, чего сегодня мне хотелось больше, чем зарыться в тонне бумаг в недрах своего кабинета, так это как можно скорее попасть за стену. В последнее время это было единственным, что хоть как-то заставляло чувствовать себя живым.
Откинув одеяло, я не спеша спустил ноги на пол и прошёл к окну, за которым ярких оранжевых лучей становилось всё больше по мере того, как из-за горизонта поднималось солнце. Сегодня будет слишком тяжёлый, нудный и откровенно скучный день. В штаб прибывают новобранцы — сборище сопляков, которые знать не знают, что такое титаны, и которые, скорее всего, страшнее деревянных манекенов никого не встречали и в помине.
Первый сбор, первая тренировка под присмотром офицеров, которые в конце дня должны будут решить, кого берут под свою опеку, какие способности будут в них развивать и насколько сильно тот или иной кадет вообще будет необходим разведке. Ещё вчера Смит уведомил, что прибудет по меньшей мере пятьдесят кадетов, которых нужно будет определить по подразделениям. И мне очень хотелось верить, что большая часть отправится к медикам или к отряду снабжения. Тяжело вздохнув, потёр переносицу. Я даже никого не видел ещё, а они уже меня бесят.