— Доброе утречко! — дверь с грохотом отворилась, а мне на обладательницу голоса и оборачиваться не хотелось, хотя всё же один вопрос довольно быстро созрел в моей голове.
— Ты хоть понимаешь, что ещё даже шести нет, на кой хер врываться в чужие комнаты, даже не зная, проснулся ли кто?
Не спеша, я повернулся к Ханджи, которая улыбалась во весь рот.
— Я уже говорил, что ты чокнутая? — не желая пока надевать ни рубашку, ни обычные штаны, я прошёл из своей комнаты в смежный с нею кабинет, к столу.
— Думаю, пару тысяч раз ты это где-то вскользь упоминал, — она упала на стул, рядом с моим столом, и пробежалась каким-то ошалевшим взглядом по бумагам. — Ты уже закончил?! — Ханджи один за другим потянула листы, сложенные в папки.
— Да прекрати ты это уже делать, сумасбродная женщина! — прорычал я, придавливая папку ладонью и зажимая там же пальцы майора.
Не сильно реагируя на то, что конечность оказалась явно не в самом удачном положении, она, взяв один из исписанных и ранее вытащенных ею листов, стала жадно вчитываться в строчки.
— Ты вообще знаешь, что такое сон? — она резко дёрнула рукой, требуя отпустить, а я, скорее от нежелания удерживать чужие пальцы, поддался и подошёл к подоконнику, где стоял графин со стаканом.
— Могу задать тот же вопрос, — нахмурившись, я отвернулся от неё и, налив себе воды, стал пить маленькими глотками.
В комнате послышались шаги, которые казались слишком шумными. Это неимоверно раздражало, но я продолжал стоять к Ханджи спиной, наблюдая за солнцем, которое стало светить в разы ярче.
— Сегодня привезут кадетов, — с каким-то предвкушением проговорила она.
Проигнорировал, поглощая воду.
— Мне так не терпится на них посмотреть, — продолжала она, по-видимому, делая круги вокруг дивана.
Проигнорировал, прикрывая глаза.
— А ещё больше хочется показать им мир за стенами!
Проигнорировал. Опустил стакан. Начинает раздражать. Слишком много текста.
— Первый раз ведь всегда такой незабываемый, правда?! Ты помнишь себя, когда первый раз выехал за стену?
Слишком много громкого текста.
— Нет, — прошипел сквозь плотно сжатые зубы.
— А я вот помню. Это было просто непередаваемое ощущение, я думала, что теперь весь мир в моих руках!
Я услышал какой-то непонятный звук за спиной, но по-прежнему не оборачивался.
— И её помню, — голос прозвучал тихо, а я медленно поднял веки. — Три года прошло, а метка всё такая же яркая, — задумчиво протянула Ханджи. Я медленно повернулся к ней, стоя теперь боком и отмечая, что она уселась на книжную полку у стола. — Ты же не смотрел, а я видела, как горели её глаза.
— Зачем ты мне это говоришь? — поставив стакан на подоконник, я подошёл ближе к ней, скрестив руки. — Слезь отсюда, есть стулья — на них нужно сидеть, а не на книжных шкафах.
— Просто проснулась сегодня и вдруг поняла, какой день, — она не спеша перенесла вес на ноги, перебирая пальцами, и в момент изменилась в настроении.
Я пронаблюдал за ней со стороны, без особого желания вспоминая, что, чтобы сюда сесть, Коинг потребовалось бы чуть ли не подпрыгнуть.
— Майор, иди занимайся своими делами, а меня оставь в покое.
— Но, Ривай… — с каким-то удивлением она кинула на меня быстрый взгляд.
— Иди, Ханджи, — я прошёл мимо неё, открывая входную дверь; женщина же не спеша пошла к выходу, а когда поравнялась со мной, я всё же добавил: — Если я захочу поговорить о Рие, то, не сомневайся — ты будешь первым собутыльником в моём списке, а до тех пор даже думать об этом не хочу.
Она бегло осмотрела моё лицо, которое не выразило ни одной эмоции, и шагнула за порог; я же сразу толкнул дверь, немедля проворачивая ключ в замочной скважине. Вновь обратившись к комнате, вдруг осознал, что не прочь бы ещё поспать, но вместо этого вернулся к окну, наливая себе новый стакан воды. Мой взгляд устремился к горизонту, но от уже яркого солнца было не очень приятно глазам, поэтому я переключил внимание на двор штаба, а точнее, на огромное дерево, растущее прямо напротив меня. Держа стакан у самых губ, я неожиданно для себя усмехнулся и оживил в голове образ отважно-глупой девчонки с удивительными глазами. Надо же… три года. А кажется, будто всё было только вчера. Метка тут же отдалась пульсирующими покалываниями.
***
— Итак, новобранцы, — голос Смита раздавался на всё тренировочное поле, где в несколько шеренг выстроились совсем зелёные разведчики. — Здесь и сейчас у вас пройдёт последняя тренировка под наблюдением четверых офицеров, после которой они примут решение, кого брать под свою ответственность. Само собой, разведчиков-медиков это не касается.
Главнокомандующий продолжал ещё что-то вещать, а я, наклонив голову немного вперёд, смотрел за кадетами передо мной, за их восторженными лицами, и не понимал, где они вообще берут в себе весь этот позитив. Как можно быть настолько тупыми и не осознавать, куда вы пришли на самом деле.
Само собой, положение разведки и её статус укрепились после того, как мы успешно вернули земли Марии людям, а затем очистили их от гигантов, но должно же у этих оленей быть хоть какое-то понимание того, что ожидает их в будущем. Покосившись в сторону Ханджи, я заметил, что она едва ли не подпрыгивает от нетерпения и желает увидеть всех в действии. Мне же было плевать. Мысли находились бесконечно далеко от этого места. Где-то близ стен Шиганшины. Там, где стоял заброшенный домик, служивший входом в шахту. А метрах в пятнадцати от него — небольшой надгробный камень, на который солнечные лучи упали раньше, чем на моё лицо сегодняшним утром.
Я вновь переключил внимание на кадетов, которые, почти как Ханджи, были готовы сорваться с места и показать всё, на что способны. А по итогу мои глаза едва ли не начали смотреть на мозг от такого обилия их закатывания. Майор ликовала от вида новичков, бегающих так странно, словно они первый раз в жизни это делали. Закариус делал какие-то пометки на листке, сосредоточенно наблюдая за новобранцами, которые разбились на пары, показывая свои умения в спаррингах. Я же сел на траву в тени стены, понимая, что мне просто тошно смотреть на этих придурков, бóльшая часть из которых всё равно сдохнет.
— Уже присмотрел себе кого-то?
Смит сел рядом со мной, и только тогда я всё же поднял к нему голову, отстраняясь от холодного пласта бетона, на который до этого опирался спиной.
— Нет, — для достоверности я посмотрел на поле ещё раз, слегка скривившись от всего происходящего.
— Ривай, тебе всё равно придётся взять новеньких, как ни крути, — пожал плечами Эрвин.
— Я это уже понял, ещё вчера. Возьму кого-нибудь, не переживай.
— «Кого-нибудь»? С каких пор тебе настолько плевать, кто будет у тебя в подчинении? — он сел ко мне вполоборота.
Мне захотелось, чтобы этот бессмысленный диалог прекратился. Всё равно я выполню этот приказ, а дальше, в течение полугода, любой, так или иначе, станет шёлковым, если доживёт, конечно.
— Ко мне утром Зоэ заходила, может, ты хочешь покинуть штаб на пару дней?
— Собственно, для чего мне это делать? — согнув ноги в коленях, я обхватил их руками, слегка щурясь от солнца.
— Ты мог бы съездить в Шину, возможно, зайти…
— Даже слушать не хочу, правда. Не вижу никакого смысла идти к нему, нам не о чем с ним говорить, а вся это сопливая тягомотина не для меня, — я резко встал, отряхивая штаны от травы.
— Ну да, — Эрвин вторил моим движениям. — Ты ведь сильный мужик, который переживёт абсолютно всё, поэтому скорбь для тебя навсегда стала «сопливой тягомотиной», — он сделал шаг в сторону от меня, намереваясь вернуться в штаб.
— Я только понять не могу, всем сегодня приспичило поговорить про Коинг? — не глядя на главнокомандующего, я засунул руки в карманы.
— День, знаешь ли, такой, а мы, как чувствующие люди, склонны к тому, чтобы горевать о своих павших близких.
Резко обернувшись к нему, я скривил губы, не понимая, к чему он клонит.
— Вам нас не понять, господин идеал. Вам неведомы такие чувства, — он пожал плечами, делая ещё шаг от меня.
— Хватит, можно подумать, она единственная, кто умер в разведотряде, тогда уж каждый день должен быть поминальным.
— Ривай… — обернувшись, Смит снова сделал шаг ко мне, положив ладонь на плечо. — Знаешь, иногда я правда тобой восхищаюсь, только ты можешь настолько хладнокровно и наплевательски относиться к своей родственной душе. Метка-то не болит?