…На чем я остановился? На сеньоритах вообще?
На них, родимых. Многое я начал понимать совсем недавно, после посвящения «пятнашек».
Я вправил-таки им мозги. Они не воспринимают меня как мужчину, в смысле партнера по жизни; я для них старший и мудрый товарищ, к которому они будут водить мальчиков напоказ, «для утверждения». Ага, Криска учудила, притащила недавно свою «большую любовь» пред мои «грозны очи». И все восприняли этот поступок как сам собой разумеющийся. Так что это только начало концертной деятельности.
То есть, я совмещаю функцию мудрого отца, защищающего брата и одновременно подружки, с которой можно поделиться о самом сокровенном, о чем с мужчинами, даже братьями, не делятся. Это колоссальное влияние, даже не учитывая наши с ними горизонтальные связи. Секс же внутри семьи-взвода нечто священное, сакральное, не несущее романтического смысла, и главное, совершенно не касается представителей внешнего мира. То есть дополнительная скрепка, дополнительный рычаг воздействия.
Конечно, я хотел им добра — выбить из их головок женский шовинистский бред и сделать так, чтобы они не шарахались от мальчиков после посвящения. Но получил в итоге власть, возможность полного тотального контроля, как и доверие, что не воспользуюсь этой возможностью им во вред. Тереза — командир «пятнашки». Я — лидер.
«Почему? Что я сделал? Ведь фактически всего лишь побежал к Мари-Анж с аптечкой, когда она упала с металлоконструкции?» — спросил я себя.
И сам себе ответил. У меня есть некие способности. Они у меня и были, но по совокупности факторов сильно усилились. И особенно хорошо работают с сеньоритами, на которых по объективным причинам более чем полгода оттачивалось мастерство. И хочу я, или не хочу, это мой крест; я так и останусь жертвой чудовища, коим являюсь.
Мужчин я тоже вижу, тоже читаю. Например, могу вкратце охарактеризовать любого из пяти всё-таки начавших чудить марсиан. Угу, не выдержали, обступили сидящую поодаль чуть в стороне напротив меня девушку с намерением поглумиться. Но с мужчинами всё гораздо проще — и вижу меньше, и оцениваю не так глубоко, а слово «манипулирование» не приходит даже на ум. Ну, не готовили меня, не «раскачивали» для этого! Однако, в общении с ними, по крайней мере с такими, у меня есть величайший инструмент, который совершенно не годится для работы с женщинами. Да-да, он самый. Кулак. И, кажется, дело идет к тому, чтобы поупражняться в мужском манипулировании.
Двое из фанатов подсели к девушке справа и слева, блокируя, трое встав напротив, принявшись что-то спрашивать. Рожи у всех светились предвкушением развлечения. Сеньорите, скорее всего, ничего не сделают, лишь нагонят страху, но разве ей от этого легче?
Я осмотрел её внимательнее, включая все возможные способности. Что сказать, девочка неотрицательная, не из тех высокомерных дряней, что не сложат себе цену. Не красавица, но личико миленькое. Носик его чуть портит, и губки тонкие, ну да ладно, разжирел я на корпусных «харчах» — хорошенькая, в общем. Ссутулилась — боится, но крепится, надеясь на лучшее. Взгляд за окно с тоской — решает, выйти ли на следующей станции. Но понимает, это может не спасти — пристающие легко выйдут вместе с нею и продолжат «беседу» там. Это марсиане, даже гвардия дважды подумает, стоит ли с ними связываться, если они ведут себя прилично и не выходят за рамки. Одета девочка красиво, но небогато, накрашена не так, чтобы очень — едет на встречу с подругой (с подругами), а не мальчиком — то есть защитить её некому. Мне вообще показалось, что с мальчиками у нее напряженка — то ли недавно расстались, то ли что-то ещё, но знакомиться она явно не собиралась.
Но парням нужно было не познакомиться. Им нужно было поглумиться. Как же, венерианская шлюха! Которая не может ответить! Это же святое дело!
— Парни, мы договаривались! — громко крикнул я на полвагона, привлекая внимание, вкладывая в голос всю грозность, на которую был способен.
Пауза, многие сидящие в вагоне обернулись в мою сторону, и не только марсиане. Трое ребят-латинос, сидящих чуть поодаль, напряженно притихли.