Все меняется, ничто не исчезает (лат)
Вагон мерно покачивался. Часы показывали без двадцати восемь — я успевал подойти пораньше и разведать обстановку — потрепаться с тем, кого встречу перед первым занятием. А то мало ли, прошло слишком много времени, слишком многое в школе изменилось — не хотелось бы попасть впросак.
Да-да, я ехал в школу, учиться. Ну, как, учиться, в кавычках, конечно. Задолбала сентиментальность, захотелось вновь окунуться в эту атмосферу и понять, что чувствую. Все-таки этот этап жизни никуда не выкинешь, и, несмотря на все случившееся там, он стоит того, чтобы о нем помнить. А заодно разобраться с «ублюдками», которых так красочно описывал Хуан Карлос. Причем я не понимал, какая из причин превалировала.
Школа… Да, она работала, несмотря на конец лета. Дело в том, что ее все-таки прикрыли. На два месяца. После открыли вновь, переведя в нее множество учащихся из других школ, которые так и не открыли.
После же открытия преподаватели, как и положено, активно занимались выпускниками: закрытия закрытиями, а сезон подачи документов и вступительных испытаний в ВУЗы Венеры никто переносить не собирался. И только после выпускников очередь дошла до нас, перво- и второгодков. Каникулы нам перенесут и сократят, само собой, но в данный момент моя сто вторая группа усиленно готовилась к переводным экзаменам, выдерживая нагрузку по пять-шесть пар в день, и было бы неплохо отметиться там лично, благо, мне после госпиталя дали несколько дней на «поправку здоровья».
Итак, часы показывали без двадцати восемь, мне осталась всего одна станция метро, как вдруг в ушах зазвенел звонок, а перед глазами на вихре, на котором я читал скинутую вчера Капитошкой биографию Адриано Манзони, моего сегодняшнего главного врага, вместо имени абонента заплясали всполохи ярко-рыжего пламени.
— Привет, chica! — активировал я шестую… Mierda, не шестую, просто линию. — Как голова после вчерашнего?
— Отлично, пупсик! — усмехнулся на том конце звонкий голосок Паулы.
— «Пупсик» — это слово Лока Идальги! Плагиат! — картинно возмутился я. — Придумай что-нибудь свое?
— А зачем? — хмыкнули на том конце.
— Ладно, хорош трепаться, — оборвала она, перейдя на серьезную тональность. — Слушай сюда, Ангелито, сейчас ты выходишь из метро, и, не доходя до школы триста метров, сворачиваешь в кафешку «Сластена». Она тут по карте жирным отмечена, не промахнешься. Как понял?
— Понял отлично, — бодрым голосом отрапортовал я, мысленно поправляя челюсть. — Но назови цель, ради которой я должен это сделать?
— Цель такая: ждешь нас. Мы сейчас туда подъедем.
Я помолчал, обдумывая смысл ее слов. Который мне крайне не нравился. Попробовал отмазаться, закинув удочки, но, в общем, не особо надеясь на успех:
— Паулита, детка, я вышел специально пораньше. Мне еще по школе надо побродить, с нужными людьми поговорить. А так, получится, потрачу бесценное время на ожидание? Давай после первой пары с вами встречусь? Или во время — сбегу с нее?
— Слушай, Мия говорит, у них в рекламном проспекте на сайте тут такие пирожные нарисованы! Ум-м-м-м!.. — Паула издала стон истинного гурмана, игнорируя мой вопрос, как маловажный. — Закажешь две дюжины, мы сегодня не завтракали. Как понял?
— Ало, не слышу! — попробовал откреститься я. — Повтори, что сказала?
— Чико, не ерепенься! — вступила в разговор Кассандра. — Жди нас. Это приказ.
Вот так всегда. Думал сбежать от корпуса хоть на один день, но хрен вышло! И в метро достанут, и в школе. Даже если речь о любимых напарницах.
Вчера меня выписали из больницы. После чего мы накупили жратвы, вина и поехали ко мне, праздновать боевое крещение — девчонки давно нашли общий язык с мамой и нас там ждали. К слову, маме они сказали о ранении только тогда, когда я был вне опасности, из заботливых дочерних чувств — чтоб не нервничала. И заставили сеньору Абигейл привезти ее в госпиталь, хотя я был как бы «вне зоны», под следствием.
Пьянствовали недолго. Я неосторожно высказал мысль, что неплохо было бы сходить в школу, проведать, как она там стоит. Неожиданно и с энтузиазмом был поддержан. После чего мы дружно сорвались и поехали покупать мне новый костюм: из старого вырос, параметры тела за месяцы усиленных тренировок увеличились.
Что было дальше — не особо интересно. Вести себя активно врачи мне запретили, хоть я и чувствовал себя прекрасно, и, посидев после торговой галереи в памятном кабачке «У старого Хезуса» возле космонавтов, они отправили меня домой, вернувшись к халявному шопингу. В смысле, к шопингу в халявное время, у них как бы этот день числился службой. И вот с утра пораньше вышли на связь.