— Почему рыжий? — усмехнулся я. Мы с Паулой неспешно шагали ко главному входу. Она трепалась о чем-то малозначимом, я делал вид, что слушал.
— А? — не поняла она, после чего улыбнулась. — Так это… Не люблю я черный! Понимаю, естественный, — кивнула она, — но не люблю. Привыкла уже цветной быть.
— Вернула бы красный? — пожал я плечами. Она в ответ отрицательно замахала головой.
— Нельзя. В корпусе — можно. В школе — нет.
— ???
— Есть такое заведение в Альфе, — со вздохом начала пояснять она, убрав глазки в сторону, — называется «Рай». Бордель самого высокого класса, для самых-самых. И в нем традиция — все работающие девочки и мальчики раскрашены во все цвета радуги. Красные волосы, зеленые, голубые, желтые, серо-буро-терракотовые… Главное, чтобы цвет был неестественный. Так что, Чико… — Вздох. — Не хочу рисковать. Слишком уж то заведение законодатель мод для этого бизнеса…
— Глупый вопрос, посещала ли ты его, задавать не буду, — ехидно оскалился я.
— Нет, не задавай, — замотала она головой, расплывшись в бесстыжей улыбке. — Конечно, нет!
— И вообще, — продолжила она, — я, между прочим, хочу получить сегодня невероятное удовольствие! Чико, представляешь, как давно я не носила школьную форму? — Она вновь покрутилась, кайфуя от вида развевающейся в стороны юбки.
— Но ведь носила же, — хмыкнул я. — И много лет.
— Не такую. — Ее улыбка стала еще шире. — Эта куда красивее и куда открытее. И теперь меня в ней увидят МАЛЬЧИКИ!!! — Последнее слово она произнесла почти шепотом, чтобы не закричать от ликования на пол-улицы.
Я чуть не подавился.
— То есть… Ты училась в женской школе?
— Мы называли ее «монастырем»! — нахмурился ее носик. — Да, в женской.
Пауза.
— Там форма тоже была не сказать, чтобы совсем консервативная… Но какой в ней смысл? Да, красивая. Но кто эту красоту оценит? — Ее мордашка скривилась совсем уж смешно. — Так что ты, Хуанито, если что, кайф не ломай, ага?
— Не буду! — рассмеялся я и задумчиво покачал головой. — Эк тебя угораздило. Из одного женского «монастыря» в другой. Везучая просто!
— Именно… — грустно вздохнула она, причем совершенно искренно.
— Потому ты и… Так всеядна? — озарило вдруг меня. — В смысле, потому у тебя такие… Раскованные отношения с девочками, что даже наши тебя в антипример ставят?
— Ну, чем-то ж мы должны были заниматься в том «монастыре»… — Она снова увела глаза в сторону. Я же для себя многое понял. Слишком многое, что стоило понять гораздо раньше.
— И кто лучше, если не секрет? — расплылся я в улыбке. — Мальчики или девочки?
— Мальчики, естественно! — показно вспыхнула она.
— А что так? — продолжал издеваться я. — Девочки они же это… Понятнее! Ближе! Девочка девочку всегда поймет, найдет ключик, подход… Да и мужики все козлы! — напомнил я главную женскую аксиому всех времен и народов. — Как же так?
— Сучки они, Хуан! — вырвалось у огненноволосой после тяжелого вздоха. — Такие сучки… Стервы законченные! Причем все, без исключений. Так что ты поосторожнее с ними!..
Давно я так не смеялся.
— А это зачем? Палево же! — ткнул я ей в рукав, где вместо круглой эмблемы школы, совы в магистрской кепке, сидящей на раскрытой книге, красовался взлетающий к солнцу кондор Веласкесов, шеврон формы корпуса телохранителей.
— А, пускай, — отмахнулась она. — Где бы я тебе нормальный шеврон достала среди ночи?
— Эмблему, — поправил я и усмехнулся. — Там же, где и форму, и эмблему, которая на груди.
А действительно, если они решили отправить Паулиту в школу ночью… Где умудрились форму раздобыть? Сами пошили? Или дело сыграла волшебная безлимитная карточка? Причем, зная напарницу, можно предположить, что расплатилась она своими собственными, ради последующего получения удовольствия…
…Но и королева женщина небедная, а Паула часть семьи…
Ладно, это уже не важно. Потому, что мы прошли турникет, причем на ее пропуск, карточку учащегося, лампочка прилежно мигнула зеленым светом.
— Это еще что! — улыбнулась она на мой прищуренный взгляд, направленный на турникеты. — Я с утра в списке твоей группы в качестве новенькой!
Понятно. Превосходно. И сразу выдает уровень операции — ночью учебная часть не работает.
Внутри, возле фонтана, было пусто. Да, в общем, так и должно быть, тут людно или перед первой парой, или после последней, или на большой перемене — все остальное время народ предпочитает оранжереи. Сверившись с номером аудитории следующей пары, двинулся сразу минус на третий этаж, в мою любимую, четвертую. Проходящие мимо в основном не узнавали меня, у всех были свои дела, но вот спутница становилась невольным центром всеобщего внимания. Слабая половина человечества разглядывала ее оценивающе, как потенциальную и очень сильную соперницу, сильная же… Еще и волосы рыжие, наглая-пренаглая провокация!