- Прикажите, - нагло кивнул я. – Мне кажется, вы заигрались, сеньор. Ваши спонсоры учли всё, что можно, кроме одного. Это Венера. Здесь вы не можете делать всё, что вам вздумается, как на Марсе, и заткнуть противную точку зрения вам не удастся.
Я повернулся к залу… Эх, давно бы так! Двое амбалов в форме приставов стояли напротив пары десантников, смотря на упертые в свой живот иглометы. Стояли в нерешительности, хотя явно получили приказ меня выпроводить. Вот она, поддержка артиллерии, пусть даже и не тяжелой. У кого игломет увесистее и скорострельнее, тот и рулит – великий, как оказывается, закон управления Марсом! Что ж, раз так, работаем. Как там с клоунскими способностями и «фактором мальчика»?..
- Подданные Венеры, граждане Марса! – обратился я к залу, как к аудитории, начиная произвольную программу. – Вас обманывают! Обманывает этот человек, - жест в сторону судьи, - и люди, которые за ним стоят! Я не знаю, кто это, я гражданин другого государства и не вникал в борьбу ваших политиков, но их цель – посеять между нами вражду! Между вами и нами! Чтобы мы схлестнулись друг с другом, прокляли друг друга! Это их цель согласно их делам и поступкам! Я уйду, раз меня выгоняют, но хочу чтобы вы знали: не верьте им!
Само собой, начался ад: шум, гам, крики. Кто-то брызгал слюной, возмущенный моим поведением, кто-то просто кричал лозунги, кто-то требовал, чтоб мне, наконец, дали высказаться, а из дальнего угла зала я услышал слово «коррупция». А процесс тем не менее шел, и журналисты фиксировали каждый шаг, каждый выкрик.
«Ну что, Ванюша, работа сделана», - похвалил я сам себя и действительно собрался было уйти - перспектив стояния здесь не видел, как «царица полей», пресловутая тяжелая артиллерия, всё-таки выстрелила.
Крики в зале резко стихли, к трибуне в окружении охранников, подошел его превосходительство. Походкой Юлия Цезаря, весь такой грозный и величественный.
- Мальчик, тебе не кажется, что ты… Слишком неправильно себя ведешь? – ухмыльнулся он.
- Я веду себя как патриот своей страны, сеньор, – я важно надулся, одергивая себя, чтоб не переиграть. - А что не вписываюсь в ваши законы – так это ВАШИ законы.
Господин Ноговицын сделал очень строгие глаза.
- И всё-таки это законы. И я бы попросил тебя их соблюдать, даже из лучших побуждений.
Я виновато опустил голову. Он обернулся к залу:
- Сограждане! Мы все собрались здесь не просто так. Мы должны определить вину и её степень для этих молодых людей, - жест в сторону скамьи обвиняемых, во все глаза смотрящих на шоу. – Но на самом деле мы здесь не только для этого.
Только что, несколько дней назад, произошли трагические события, которые начались как раз после проступка этих ребят. После! Но не из-за! Я хочу подчеркнуть этот факт, напомнить его всем нам! А значит, дело, наверное, не только в их проступке? Может быть, дело в нас самих?
Театральная пауза.
- Я считаю, что мы должны попытаться разобраться в этом, выяснить это. Хотя бы для того, чтобы больше не повторялись подобные события, чтобы преодолеть ненависть между нашими народами. Чтобы хотя бы понять её причину. И потому я, как президент Марсианской республики прошу у всех вас и конкретно у присяжных позволить высказаться другой, противной стороне, пусть это выступление и не вписывается в наши процессуальные нормы. Перед нами на весах нечто большее, чем древние неповоротливые законы. В конце концов, законы пишут люди, пишем мы сами, для собственных нужд – так может сейчас именно тот случай, когда мы должны сделать исключение?
Вновь пауза. Зал молчал.
- Я прошу присяжных ответить, стоит ли выслушать этого молодого человека, или всё-таки выставим его из зала, продолжив заседание?
Вопрос был из разряда глупых. Учитывая вес прозвучавших аргументов, а так же тяжесть человека, их озвучивших, я бы удивился, если бы кто-то хотя бы воздержался. Отдельно я встретился глазами с сеньором Мухамедзяновым, трехкратным чемпионом одной из самых популярных в мире игр. Он смотрел на меня, оценивая, прищурив глаза, как оценивают спортсмены потенциальных противников. Почувствовал силу, подготовку? Ведь то, чем я до сего дня занимался, более всего походило именно на контрас, по всем статьям! Или почувствовал нечто большее, что наши пути пересекутся?
Не знаю. Но он оценивал меня, я – его. Именно там, в зале суда, наши пути пересеклись в первый раз, и мы оба сделали из этого контакта достаточно емкие друг о друге выводы.