— Молодой человек, вы представляете, с чем пытаетесь играть? Давайте сделаем так: я допущу, что ваша тетушка не в курсе происходящего, ибо вы юноша импульсивный, и, по моим сведениям до сих пор имеете в школе авторитет, достаточный, чтоб организовать на борьбу "угнетаемое сословие". — Последние слова он презрительно выплюнул. — Вы могли затеять этот бардак без ее ведома, потому я не буду поднимать волну и предъявлять претензии, в обмен на обещания усиления контроля за вами с ее стороны. Вы же прямо сейчас отпускаете моего сына и всех его друзей, не препятствуете оказанию им первой помощи и мирно расходитесь по домам, без потери лица.
— Без потери лица со стороны клана Веласкес, я правильно понимаю?
— А вы не лишены интеллекта, юный сеньор! — усмехнулись на том конце.
Я мысленно покачал головой.
— Сеньор Умберто, может у меня в некоторых местах и проблема с интеллектом… А еще со скромностью, — честно признался я. — Многие говорят, что это качество во мне вообще на уровне следов присутствия. Но с логикой у меня все в порядке, и это тоже многие подтвердят. Хотите объясню, что происходит на самом деле с точки зрения логики?
Пауза.
— На самом деле, сеньор Умберто, сегодня в школе имени генерала Хуареса произошла революция. Я думал об организации подобного давно, больше года, но, к сожалению, планам помешал фальстарт, закончившийся известными событиями в школьном фонтане. После чего тетушка забрала меня к себе, а сеньора Сервантес на время сгладила остроту конфликта между титулярами и платниками драконовскими административными мерами.
Однако, сеньор Умберто, ваш сын совершил невозможное и вновь накрутил напряжение, которое ей удалось сбить, своим неадекватным поведением и бездумными действиями. Унижением окружающих, причем не только титуляров, что нонсенс для этой школы. Этому есть масса документальных свидетельств — видео избиений, видео унижений и подтруниваний, показания забравших документы учащихся… При грамотной работе их можно наскрести в тома, не вам рассказывать, как работают специалисты!
Так вот, ваш сын раздул антагонизм между условно "бедными" и "богатыми" в этой школе до такой величины, что и без того злые на весь мир "бедные" объединились и показали ему мать Кузьмы.
— Кого? — не понял собеседник.
— Мать Кузьмы. Идиома такая. Я же наполовину русский, — усмехнулся я. — Побили его, в общем, и побили круто. И его, других "богатых", кто решил за вашего сына "вписаться". Само собой, больше всех досталось самому сеньору Манзони, как главному зачинщику противостояния.
Пауза.
— Это классика, сеньор. Противостояние по имущественно-сословному признаку, которое в этот раз выиграли "бедные". А ваш сын всего-навсего стал одной из бесчисленных жертв этого вечного социального конфликта. Жаль, что его единственного со всей школы врачи не смогли выходить, что он навсегда остался инвалидом, но тут уж как улыбнутся высшие силы!.. — с иронией воскликнул я, и закончил:
— …И объясните мне, ради всего святого, при чем здесь клан Веласкес?
Пауза. Собеседник слушал, решая, как воспринять меня. Первоначальное его мнение обо мне, как об одаренном, но юном сеньоре, которого все-таки можно "нагнуть" авторитетом, окончательно разрушилось.
— Ах да, наш разговор, мои угрозы!.. — делано спохватился я. — Так это всего лишь наш разговор, двух частных лиц, сеньор! Который никуда не подошьешь, поскольку я никто, а мои слова — пустой треп. Меня даже не признали еще, я не член клана Веласкес, не могу говорить от его имени. И вообще не участвовал в указанной драке — на каком основании мог что-то предъявлять вам?
— Щенок! — сформулировал собеседник, не скрывая злость. Кажется, только теперь понял, что относиться ко мне нужно как минимум ко взрослому, а лучше, как к равному.
Пауза. Очень-очень долгая пауза, которую я не решался нарушить. Наконец, почувствовав, что "клиент дозрел", как бы вскользь выдавил главные слова, ради которых и был затеян весь этот разговор:
— Так что выбор за вами, сеньор Умберто. Или звонок королеве, или своей любимой женщине, матери Адриано. Не будете же вы в самом деле запускать в школу вооруженных до зубов горилл, чтоб отбить сына у каких-то невооруженных школьников?
И вновь пауза, но теперь моя, так как ход мой.
— Вы ведь любите ее, правда? До сих пор?
Тишина. Я бил вслепую, но, кажется, попал. Ибо это была не просто тишина, а перехваченное дыхание.
— Да, любите! — Я стал говорить громче, чтоб Адриано слышал каждое слово. — Вы только потому признали сына, несмотря на репутационные потери! Она стоила этого в ваших глазах! И сейчас приблизили его по той же причине, отдавая дань уважения своей единственной любимой женщине!..
Незаметно подал знак, и Бенито вновь со всей дури двинул Адриано ногой. Тот захрипел, закашлялся, согнулся, насколько это было возможно.
— А ну-ка прекрати, ублюдок! — рявкнули на том конце. Я улыбнулся — обратная связь есть, и сеньор не такой уж непрошибаемый.
— Любите! — констатировал я и продолжил, как ни в чем не бывало. — А знаете что самое печальное, сеньор Умберто?
Пауза.
— Что вы — скот. Двуличный скот! Я не испытываю неприязни Адриано, мне больно его избивать. Он хороший парень, просто не до конца понявший законы этой жизни. Вы же скот, и я ненавижу вас, хоть мне вы ничего не сделали!
Я ненавижу вас за Адриано, потому, что он пока не понял, не дозрел до свершенного вами поступка. Ненавижу за всех бастардов, как признанных, так и не очень, родные отцы которых приближают их к себе, чтобы "кинуть", "прокатить" на глазах законнорожденных родственничков. Ненавижу за…
Да, и у меня бывают паузы в красноречии — я сбился. Однако перескочил на следующую мысль, стараясь не потерять темп:
— Он ведь поэтому и подставил вас, не послушался, выйдя во двор! Что верил, что вы не просто признали его сыном, а сделаете НАСЛЕДНИКОМ! Ради этого, равенства с вами, он готов был пойти на многое, если не на всё. Да что там, этот дурень до сих пор в вас верит!..
…И ему невдомек, что вы всего лишь играетесь им, собираясь использовать его таланты и способности на службе компании. И что когда придет время, просто вышвырните его, оставив наследницей законную дочь. Просто потому, что она законная, а он — ублюдок и выродок. Я не прав?
— Нет, не прав, — выдавил сеньор Умберто. Но слишком уж сильно он выдавливал.
— Не врите, сеньор Умберто, — усмехнулся я. — Мне — ладно, я человек посторонний, но не врите Адриано. Вы "прокатите" своего сына. И более того, сделаете это гораздо раньше, просто отказавшись от него, когда встанет вопрос: капитуляция перед королевой или он!
…Потому, что он никто, всего лишь бастард, пыль и пустое место!
По щекам же Адриано поползли слезы. Он не плакал, когда его били. Не просил пощады и никогда не попросит прощения. Его можно убить, не сломив… Но сейчас, слыша мои слова, он впервые заплакал.
— Я буду бить Адриано, — зло выдавил я. — Бить без удовольствия, мне будет противно это делать. Просто потому, что я тоже винтик в чужой машине, и не могу поступить иначе. А вы будете сидеть там, зная, что "слили" сына, но жалеть будете всего лишь о том, что сделали это раньше времени, не выжав ту пользу, которую его острый ум мог приносить вам многие годы.
Вы привыкните, сеньор. Свыкнитесь с мыслью, что так было нужно, что это издержки. Ведь любовь — это тоже товар, статья в бухгалтерской колонке, которая легко становится издержками. Когда любимая женщина простолюдинка, ее акции слишком низки, чтобы учитывать в таких глобальных раскладах!..
— Заткнись, щенок! — выкрикнули на том конце, окончательно потеряв равновесие, но это был и весь аргумент. — Заткни свою грязную пасть! Ты не знаешь, ничего не знаешь!..
— Не знаю того, что вы берете деньги у имперской или восточной разведки на расшатывание ситуации на Венере в преддверие большой войны? — рассмеялся я. — Полноте, сеньор, это секрет Полишинеля. Не знаю, что уже пытаетесь раскачивать лодку, требуя от Веласкесов за лояльность больше, чем они могут дать? Ну, так это тоже не секрет, это напрашивается. Вы же деловой человек, и когда выгодно, с удовольствием продадите тех, кто вас покупает. В происходящем нет ничего криминального, это всего лишь вопрос цены!..