Таким образом, невозможно, чтобы какое-либо из этих пяти изменений, характеризующих динамическое хозяйство, могло иметь место, не воздействуя на социальную структуру. Если происходит какое-либо из этих динамических движений, то простейшим и наиболее очевидным результатом должно оказаться изменение сравнительного объема различных групп. Можно поэтому отождествить динамическое социальное состояние с таким, в котором труд и капитал меняют свои места в экономической системе, увеличивая, таким образом, одни подгруппы и уменьшая другие. Некоторая часть труда и капитала может действительно покинуть известные подгруппы и переместиться в другие. Даже в том случае, если какая-либо подгруппа в действительности и не лишается своего оборудования, она может относительно уменьшиться вследствие того, что новый труд и новый капитал притекают в другие подгруппы.
Такие количественные изменения в группах не являются сущностью динамического социального состояния; имеют место более фундаментальные изменения. Общество меняет свою структуру с целью изменения своей производственной функции. Оно стремится производить товары в большем количестве, в большем разнообразии и с большей экономией. Оно вдет вверх по лестнице способности творчества и способности наслаждения. И, действительно, функциональные изменения являются существом динамики. Мы пользуемся изменениями, которые имеют место в объеме подгрупп, как наиболее действительным признаком наличия динамики сил. Если общество начинает производить больше благ или новые виды их, или начинает использовать новые процессы и т. д., оно неизбежно обнаруживает этот факт некоторой перестройкой своей системы производственных групп и подгрупп. А'", например, может потребовать больше людей, а В'" — меньше. Динамическое состояние может быть, поэтому, определено как такое, в котором происходят изменения в способе производства, воздействующие на структуру производящего общества.
Итак, социальная динамика в том смысле, в котором мы употребляем этот термин, состоит не просто в деятельности, которая не изменяет социальной структуры. В физическом смысле всякое действие динамично, а производство есть всегда действие. Физически статическое производство есть, очевидно, противоречие в понятии. На каждой ферме действуют люди, орудия, химические элементы почвы, свет и тепло солнца. На каждой фабрике машины совершают свои сложные движения, и сырье принимает полезные формы. Все это, однако, сводится к элементарному виду динамики: это действие со стороны людей, орудий и материала-агентов производства. Но здесь нет изменения в способе действия, здесь нет ни одного из крупнейших прогрессивных движений, которые изменяют структуру общества. Если ни капитал, ни труд в индустриальной системе не передвигают своего места от группы к группе, то нет ничего из того типа движения, который мы в особом и более высоком смысле называем здесь динамикой. До тех пор пока вы будете возделывать землю всегда одними и теми же орудиями и получать один и тот же вид урожая, будете работать на тех же фабриках с теми же машинами и материалами, короче говоря, ничего не будете менять в способе производства богатства, вы получите социально-статическое производство. Производственный организм сохранит свою форму неизменной.
Мир без какой-либо физической активности в промышленности был бы, конечно, мертвым миром, но можно представить себе состояние, в котором социальный организм сохранял бы свой облик нетронутым и в котором жизнь бы продолжалась. Люди могли бы трудиться и есть, они могли бы рождаться и умирать в мире, в котором формы производственной организации не изменялись бы. По мере смены поколений, люди каждого из них наследовали бы ремесла своих отцов и передавали бы их своим детям. По мере износа орудий, они заменялись бы точно такими же. Неизменное в населении, в богатстве, в местопребывании, в способах производства и формах богатства, такое общество, правда, жило бы, но оно не испытывало бы никакого изменения в своей органической форме. Живя, но не развиваясь, оно было бы тем, что мы определяем как статическое общество.
Это — воображаемое состояние, но оно вскрывает факты реальной жизни. Правда, такого статического общества не существует. Даже восточный мир лишь менее подвержен изменениям, чем западный. Имеются страны, где прогресс чрезвычайно медленен, но он нигде не отсутствует полностью, а соприкосновение с развивающимися странами вызывает движение в наиболее непрогрессивных. Экономика мира как целого, несомненно, становится все более динамичной. Зачем же в таком случае мы хотим познать законы воображаемого статического состояния? Потому что силы, которые действуют в таком состоянии, продолжают действовать и в динамическом состоянии. Они даже являются более могущественным из тех двух категорий сил, которые там действуют. Мы скоро увидим, как эти два вида сил смешиваются в современном состоянии; и мы увидим, как несходны их действия, и как существенно важно изучать их обособленно. Изучение нереального статического состояния есть героическое, во необходимое использование изолирующего метода познания, который принят в каждой науке, анализирующей сложные явления. Исследуя характерные черты воображаемого статического состояния, мы познаем, стало быть, реальные явления современного прогрессивные состояния.