Когда совещание подошло к концу, комфлота попросил Берсенева задержаться.
— Вашему кораблю, Вадим Николаевич, — сказал Саблин, пригласив Берсенева к карте, — ставится отдельная задача. В свою бытность командующим флотом Александр Васильевич лихо запечатал Босфор минными банками. Турок и германец оттуда и носа показать не смели. Однако, по имеющимся в распоряжении штаба флота сведениям, противнику удалось-таки часть банок вскрыть и проделать в минных полях проход для своих кораблей. «Гебен» и «Бреслау» опять шкодят у болгарских берегов. Мы их оттуда, конечно, шугнём, а ваша задача не дать им вновь спрятаться в Босфоре. В начале похода отделяетесь от главных сил и с четырьмя эсминцами направляетесь к проливам. Найдите фарватер и закупорите вход. Мы погоним германские крейсера на вас, а вы уж, голубчик, не подкачайте, заставьте их спустить флаг, а нет, так топите к чёртовой бабушке! Задача ясна?
— Так точно! Но… — Берсенев замешкался, подбирая слова.
Лицо Саблина затвердело.
— Продолжайте! — приказал он.
— Что, если на помощь германским крейсерам из Босфора подойдут турецкие корабли?
— Боитесь, что не совладаете? — хитро прищурился комфлота.
— Никак нет! — вспыхнул щеками Берсенев. — Справлюсь в любом случае!
— Вот вы и ответили на собственный вопрос, — улыбнулся Саблин. — Но я думаю, что турок в этот раз носа из проливов не высунет.
Основание считать именно так появилось у Саблина после беседы с Жехорским.
Выйдя из здания штаба, Берсенев услышал короткий автомобильный сигнал. Не будучи уверен, что это в его адрес, молодой офицер всё же обернулся. Стоявший чуть поодаль автомобиль с поднятым верхом моргнул фарами, гостеприимно отворилась задняя дверь. Берсенев полез в салон, где сидящий на заднем сидении Жехорский тут же приложил палец к губам и выразительно кивнул в сторону затылка водителя. Вадим кивнул в знак понимания и уселся на сидение молча.
Поколесив по городу, автомобиль припарковался к обочине в указанном Жехорским месте. Отойдя от машины немногим более ста метров, офицеры встали над пологим склоном. Здесь было тихо и безлюдно. Внизу голубела вода одной из Севастопольских бухт, отчётливо виднелись стоящие там корабли.
— Ну здравствуй, Вадим! — протянул руку повернувшийся к Берсеневу Жехорский.
— Здравствуйте, Михаил Макарович!
— Извини за конспирацию, — сказал Жехорский. — Скрыть факт нашего знакомства, конечно, не удастся, но степень близости и содержание беседы пусть останутся тайной.
— Понимаю, — кивнул Вадим.
Жехорский глянул на него с сомнением, но от комментариев воздержался. Вместо этого повернулся к бухте, сделал панорамный жест рукой в сторону открытого пространства и с чувством произнёс:
— Красота!
— Красота, — не очень уверенно подтвердил Вадим.
Жехорский посмотрел на него с сожалением.
— Ты хоть знаешь, как называется эта бухта, каперанг?
— Нет, — честно признался Вадим.
— Южная бухта, запомни, — назидательно произнёс Жехорский.
— А вам-то откуда это известно? — вырвался не очень корректный полувопрос-полузамечание у Берсенева.
— Да уж известно, — не обращая внимания на промах младшего по званию, неопределённо ответил Жехорский.
И то, стал бы он объяснять «непосвящённому», что много раз бывал в этом городе спустя сто лет, любил его и неплохо в нём ориентировался.
— Ладно, — искоса посмотрел на примолкшего Берсенева Жехорский, — не об том речь. Важнее другое. Тебе привет из Петрограда от всех наших и посылка от сестры, она в машине, потом заберёшь. Теперь самое главное, но это строго между нами. Тебе известно такое имя: Мустафа Кемаль?
Берсеневу второй раз за встречу пришлось признаться в неосведомлённости.
— Дивизионный генерал Мустафа Кемаль является одним из самых успешных военачальников в турецкой армии, — пояснил Жехорский. — В настоящее время он командует 7-й армией, которая занимает позиции в районе Халеба – это на севере Сирии.
— И что? — поспешил вставить вопрос Берсенев.
— Куда отнести твоё «и что?», — рассердился Жехорский. — К Сирии, к Халебу, к 7-й армии или к Мустафе Кемалю?
Пока Вадим размышлял над ответом, Жехорский успел остыть.