– Рад видеть вас, голубчик, во здравии! Доклад о вашей якобы гибели меня, признаться, огорчил. Хорошо, что всё, в конце концов, разрешилось столь благополучно!
После недолгого обмена любезностями главнокомандующий поинтересовался, каким ветром занесло меня в Ставку на этот раз? Узнав, что я прибыл во главе Особого отряда Красной Гвардии, сразу же поинтересовался, какова численность подразделения?
– Один бронепоезд с экипажем и до двух батальонов десанта, – коротко по-военному отрапортовал я.
Брусилова мой ответ рассмешил.
– Простите, голубчик, – сквозь смех сказал генерал, – просто я подумал, что вы воевать приехали, а вы, оказывается, решили всего лишь прогуляться в сторону фронта.
Стараясь не подавать вида, что слова главкома меня задели, я ответил как можно более спокойным тоном:
– Душевно рад, Алексей Алексеевич, что сумел вас развеселить, однако смею напомнить, что прошлая моя «прогулка в сторону фронта» была, если мне не изменяет память, весьма успешной!
Брусилов тут же проглотил остатки смеха.
– В этом вы совершенно правы, Глеб Васильевич. – Ого! С каких, интересно, пор ему известно моё имя-отчество? – Уверяю, что мой смех не имел цели как-то уязвить вас. Просто численность войск, которые, как мне докладывали, имеются в вашем распоряжении, и численность вашего отряда уж больно несопоставимы.
Так, так… Всё-то он обо мне знает. Не иначе Савинков постарался. Он ведь где-то тут с начала наступления. Ладно, учтём… Улыбаюсь вежливо и чуть успокаивающе.
– Да я совсем и не в обиде. Что до войск… Если вам доложили правильно, то доложили и о том, что должность моя в Красной Гвардии – начальник штаба. Я лишь намечаю маршруты передвижения, а двигать по ним войска или нет, решает мой непосредственный начальник…
– Ладно, ладно, – прервал мою линию защиты Брусилов. – В конце концов, не так важно: всю Красную Гвардию вы привели, или только два батальона. Мы и без вашей помощи наступаем, и, знаете, весьма успешно. Для вас же у меня есть более приятное сообщение.
Брусилов звонком вызвал адъютанта.
– У вас всё готово?
– Так точно, ваше высокопревосходительство!
О как! Пришлось сделать вид, что я не заметил оговорки адъютанта.
– Тогда будем начинать! – приказал Брусилов.
Адъютант открыл дверь и в комнату вошли два знакомых мне офицера: полковник Зверев и капитан Круглов, которые участвовали вместе со мной в операции по освобождению высокопоставленных русских офицеров из австрийского плена. В присутствии главнокомандующего мы приветствовали друг друга весьма сдержано, хотя мне искренне хотелось каждого обнять.
– Господа офицеры! – Голос адъютанта заставил нас выстроиться в линию и принять строевую стойку. При этом я отметил очередное нарушение нового устава. Впрочем, фиг с ним, главное, не при солдатах!
Брусилов кивнул адъютанту и тот зачитал приказ о награждении Абрамова Глеба Васильевича орденом Святого Георгия 4-ой степени посмертно. Потом добавил, что в связи со вновь открывшимися обстоятельствами приписка «посмертно» из приказа изымается. Брусилов встал напротив меня, взял с подноса, который держал в руках адъютант, орден и прикрепил его мне на гимнастёрку.
Не помню, кем мы величали друг друга в тот вечер: «товарищами» или «господами», поскольку в честь нового георгиевского кавалера все выпили изрядно.
Я по природе своей крайне редко страдаю похмельем. Вот и на этот раз мне досаждала лишь лёгкая головная боль: то ли как напоминание о вчерашней передозировке, то ли как следствие свалившихся на нас с утра малоприятных известий. Если свести все известия в единое целое, то будет оно выглядеть так: наступление провалилось, и противник теснит наши части почти по всем направлениям.
В одном из направлений навстречу отступающим частям Юго-Западного фронта мчался сейчас бронепоезд «Товарищ». На борту, помимо красногвардейцев, находились ещё несколько офицеров Ставки во главе с полковником Зверевым. Их присутствие было вызвано тем, что Брусилов опасался негативного отношения к моей новой миссии со стороны командующего Юго-Западным фронтом генерала от инфантерии Корнилова – это и заставило его включить в мой отряд несколько своих офицеров.
А миссия наша заключалась в том, чтобы, ни много, ни мало, остановить контрнаступление противника на стратегически важном участке фронта. Как и в прошлый раз, Алексей Алексеевич окрестил предложенный мной план авантюрой, но, как и тогда, дал на его осуществление своё верховное благословение.