Протискиваясь между их дергающимися ногами, я выбираюсь из-под них, направляясь к низкому забору вдалеке. Приближается Рейтер, стуча на меня зубами, но быстро меняет направление, убираясь с моего пути.
Другой делает то же самое, рыча и дико размахивая кулаками в воздухе.
Я уворачиваюсь от его ударов и продолжаю. Я не чувствую ни единого укуса, повреждающего мою кожу.
Преодолевая последние шаги к забору, я подпрыгиваю в воздух, хватаясь за звенья цепи на полпути от земли. Чья-то рука хватает меня за лодыжку, дергая меня. Но в тот момент, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть вниз на женщину-Рейта, она отпускает меня и, спотыкаясь, уходит, подергиваясь и что-то бормоча.
Орда начинает рассеиваться, и это всего лишь вопрос нескольких минут, прежде чем Иван и доктор Эрикссон увидят, что моих окровавленных останков нет в центре событий.
С дрожью, сотрясающей мое тело, я перелезаю через забор, и как только мои ноги касаются грязи с другой стороны, мне хочется рухнуть в кучу и разрыдаться.
Но я не могу. Я должна продолжать двигаться.
Адреналин бурлит в моих венах, когда я ковыляю прочь, стараясь поберечь не болящую ногу. Сухой жар обжигает мое горло, и я мчусь в темноте, в никуда. Я понятия не имею, где я. Понятия не имею, куда идти. В нескольких сотнях ярдов от забора рычание позади меня затихает, позволяя мне на мгновение перевести дыхание, и слова доктора Фалькенрата, сказанные ранее, растворяются в хаосе.
Можжевеловое дерево.
Он сказал, чтобы солнце светило мне на правое плечо, но солнца нет. Его не будет еще около шести часов.
Сегодня вечером луна высоко в небе и достаточно полная, чтобы различить темные силуэты гор вдалеке. Я могла бы побежать за ними, но охранники наверняка стали бы искать меня там.
Справа — линия стальных столбов и колючей проволоки, за которыми стоят грузовики — я узнаю в них грузовики, используемые для набегов на ульи. Те, что привезли нас сюда. Я бегу по грязи к ним.
Те, кто впереди, похоже, сталкиваются с отверстием внутри лагеря, где я предполагаю, есть ворота внутри комплекса, которые позволяют им свободно добираться до транспортных средств. Между бритвами, прикрепленными к каждой проволоке забора, и землей есть зазор, достаточный для моего тела, если я не буду дышать. Я ложусь на живот, прижимаясь щекой к грязи, и проскальзываю под проводами. Ожог скользит по моей икре, и я закрываю глаза, молча впитывая боль от пореза, пока не оказываюсь с другой стороны.
Голоса достигают моих ушей. Крики. Шарканье сапог. Охранники.
Я пробегаю остаток пути под забором и забираюсь под один из ближайших к забору грузовиков, устраиваясь в центре шасси.
Транспортные средства загораются.
— От нее ничего не осталось! Это невозможно! Голос Ивана гремит по моим нервам, и мне приходится зажмуриться, сосредоточившись на своем молчании.
— Обыщи каждый гребаный дюйм этой пустыни! В горах! Она не могла уйти далеко.
С дрожью, сотрясающей мое тело, я лежу неподвижно. Я не двигаюсь, пока вокруг меня снова не воцаряется тишина.
И когда не слышно других звуков, кроме моего прерывистого дыхания, я плачу.
Просачивается рассвет, и я поднимаю голову к первым слабым лучам, которые пробиваются над восточными горами. Восток. Что означает, что я должен направиться на север. В те несколько раз, когда мой отец брал меня с собой на охоту, я немного ориентировался на случай, если нас разлучат, или мне придется идти домой одной. Мой отец никогда не уклонялся от того факта, что любого из нас могут забрать, вырвать прямо из этой жизни без предупреждения, что возможно является единственным объяснением моего желания выжить.
В животе урчит от голода, а жажда оставляет царапины в задней части горла, которые, кажется, я не могу унять. Во рту нет ни капли слюны, чтобы покрыть их.
Грузовики, прибывшие прошлой ночью, не вернулись, и есть большая вероятность, что они могут наткнуться на меня здесь, в открытой пустыне. Как бы мне ни хотелось покинуть это место, я не могу просто уехать. Не раньше, чем я буду уверена, что это безопасно.
Или относительно так.
— Ты могла бы спрятаться внутри одного из грузовиков. Голос раздается рядом со мной, и я издаю визг, прежде чем прижать руку ко рту.
Рэймонд лежит на животе слева от меня, глядя на пустыню, как и я минуту назад.
— Один отправляется разносить папки и забирать припасы. Каждое утро.
— Что ты здесь делаешь? Шепчу я сквозь стиснутые зубы.
— Они направляются на север, — продолжает он, игнорируя меня.
— Примерно в десяти милях отсюда. Что означает, что после этого тебе придется идти пешком еще около пяти.
— Откуда ты это знаешь?
— Изучал это.
Мое лицо хмурится, и я поворачиваю голову назад, к передней части ворот, ловя взглядом ботинки охранника, где он дежурил большую часть ночи.
— Как ты прошел мимо охраны? Или Рейтеров? Как ты здесь оказался?
— Я знаю, как обойти.
Я качаю головой, пряча лицо в ладонях.
— Нет. Я умираю с голоду. Я измучена. Я хочу пить. Ты ненастоящий. Тебя на самом деле здесь нет.
— Верно. Но, с другой стороны, меня никогда не было здесь, чтобы начать.
Под лучами восходящего солнца пустыни моя кровь становится ледяной.
— Что?
— Я галлюцинация, Дэни. Конкретно твоя.
— Ты ненастоящий.
— Неа. Эй, ты не возражаешь, если я закурю? Он тянется к карману, доставая пачку сигарет.
— Значит, я сумасшедшая?
— Довольно глупо спрашивать меня, тебе не кажется?
— Откуда… мне тебя знать? Чтобы ты мне привиделся.
— Я был одним из первых файлов, которые ты прочитали в лаборатории доктора Фалькенрата некоторое время назад. Возможно, ты даже не помнишь этого. Я проходил через морг до того, как ты прибыла сюда. Эксперименты, которые они проводили на мне, вызвали у тебя тошноту. Вероятно, не так сильно, как мои фотографии со вскрытия. Ты не могла уснуть, увидев их.
— Значит, ты призрак?
— Нет. Каждое слово, слетающее с моих губ, исходит отсюда. Он указывает на мой висок.
— У тебя галлюцинации.
— О, мой Бог. Я должна просто позволить им забрать меня сейчас. Бежать прямо в объятия охранника.
— Ты не можешь этого сделать. Малышка Рен рассчитывает на тебя.
— Замечательно. Моя галлюцинация снабжена встроенным чувством вины.
Топот по грязи отвлекает мое внимание от Рэймонда в сторону ворот, где кучкой стоят три пары ботинок.
— Заправлен и готов. Глубокий незнакомый голос перекрывает скрежет открывающихся ворот.
— Где остальные грузовики? — спрашивает второй голос.
— Все еще ищу ту девушку. Еще не вернулись, — отвечает первый.
Ботинки сворачивают налево, останавливаясь по обе стороны от грузовика, который стоит в двух шагах от моего укрытия.
— Я предлагаю тебе уйти сейчас. Голос Рэймонда возвращает мое внимание к пустому месту, где он сидел всего минуту назад.
Испытывая прилив адреналина, возможно, небольшой голод и легкое обезвоживание, я скольжу по грязи, пригибаясь, и пересекаю промежуток между машинами, направляясь к грузовику с припасами. Оба мужчины садятся в кабину, и двигатель заводится, побуждая меня поспешить на заднее сиденье. Откидывая брезент, я перелезаю через ворота и нахожу место, чтобы спрятаться за штабелями ящиков.
Грузовик кренится вперед, затем останавливается.
— Увидишь эту девушку, свяжись по рации, и мы сообщим остальным.
— Сойдет. Хотя особой надежды после двадцати четырех часов не было. Рейтер мог подхватить ее и отнести обратно в гнездо.
— Если нам повезет! Охранник хихикает, и два глухих удара эхом отдаются в кузове грузовика. Брезент откинут, и я, затаив дыхание, пригибаюсь, чтобы солнечный свет не проникал внутрь.
— Вы можете ехать! — кричит охранник, и грузовик снова трогается с места, откидная створка закрывает свет, когда охранник опускает ее.
Я прерывисто выдыхаю.
Что будет дальше, еще предстоит выяснить. Возможно, они найдут меня здесь. Возможно, они пристрелят меня на месте. Возможно, мне придется сражаться с ними.