Я провожу руками по его коже, смывая с нее пот. На днях я заметила, что женщины купаются вне воды, окунаясь достаточно надолго, чтобы остыть.
Без предупреждения Рис поднимает меня на край тинаджи, на один из плоских, похожих на сланец камней, торчащих наподобие платформы. Вода, плещущаяся о камень, охлаждает ожог на моей попе.
Он раздвигает мои ноги и зарывается головой между моих бедер. Проводя носом по моему лону, он вдыхает мой запах, и я чувствую, как его пальцы впиваются в мои бедра с рычанием, которое вырывается из его груди. Он напоминает мне животное, наслаждающееся запахом своей добычи перед убийством. От его щетины мои мышцы вздрагивают, и я стону от укола. Первый взмах его языка толкает мои бедра вперед, и он удерживает их, прижимая большие пальцы к моим складочкам, как будто снимает кожуру со спелого инжира, чтобы внутри оказался мягкий фрукт.
— О, Боже, Рис, — шепчу я.
Ощущения сталкиваются внутри меня, и я запрокидываю голову к солнцу, наслаждаясь теплом, прохладной водой и его языком, танцующим по моей чувствительной плоти. Мое тело напрягается, дыхание становится затрудненным, и как раз в тот момент, когда я думаю, что жар слишком сильный, он выпрыгивает из воды, заползая на меня сверху. Его прохладное, влажное тело успокаивает жжение, и он направляет свой кончик внутрь. Одним мощным толчком он заполняет меня полностью, его твердая длина упирается в мои тугие стенки.
— Теперь ты принадлежишь мне, Рен. Пообещай мне, что не уйдешь.
— Я обещаю.
— Скажи это. Скажи, что ты моя.
— Я твоя, Рис. Я тебя не оставлю.
— Ты родишь мне сына или дочь. Моего собственного ребенка.
— Не рановато ли говорить о детях? Этот вопрос заставляет меня внутренне усмехнуться, но когда я поднимаю на него взгляд, Рис совсем не улыбается.
Он абсолютно серьезен.
— Скажи мне, что ты это сделаешь.
Это не Шолен или любовные романы, которые я читала, где пары ухаживали друг за другом. Здесь ты встречаешь того, кто тебе нравится, и пытаешься построить будущее. Здесь нет свиданий. Никаких браков. Здесь люди хватаются за жизнь, пока они все еще ее часть.
В моей голове всплывают слова папы, сказанные много лет назад, когда он сказал мне, что Шестым двигали те же потребности, что и Бешенным. Есть, спариваться и выживать. Он назвал это биологическим императивом вида. Неудивительно, что со временем эти потребности проявятся, и большинство женщин моего возраста смирились с тем днем, когда они призваны выполнить эту роль. Но, как обычно, я не самый.
— Леа пришла к тебе.
— Она сказала мне, что ты просила их. Я хочу, чтобы ты была беременна моим ребенком, Рен. Мне нужно оставить что-то позади. Что-то хорошее. И я хочу, чтобы ты была той, кто несет в себе мое будущее.
— Когда я буду готова, я это сделаю.
Его брови хмурятся, и он кивает.
— Хорошо, я могу принять это. Двигая бедрами вперед, он сжимает руки, удерживая себя подальше от меня, когда он входит в меня. — Ты выбираешь когда. Но пока я выбираю тебя, Рен. Это значит, что мы не трахаем никого, кроме друг друга.
— Достаточно справедливо. Я не хочу никого другого. Я годами сравнивала других мужчин с Шестым, и даже когда я пришла к выводу, что никогда больше не испытаю такого рода связи, я все равно не хотела никого другого.
Мои пальцы впиваются в его спину в такт движениям его бедер. На его коже блестят капельки пота и остатки воды, и я провожу по ней языком, ощущая его солоноватый вкус.
Его брови вздрагивают, когда давление внутри меня усиливается, и я знаю, что он близок. Челюсти сжаты, его бедра совершают последний подъем к кульминации. Наши мышцы дрожат. Мое тело выгибается навстречу ему. Выше. Выше.
С моих губ срывается стон, и когда я вскрикиваю, он выходит из меня, направляя теплые струи на мой живот. Низкое гортанное рычание сигнализирует о его окончательном освобождении, и он выбрасывает последнее семя.
Его губы находят мое горло, в то же время он распространяет свои жидкости по моему животу.
— Ты принадлежишь мне, — шепчет он у моей кожи. Когда он поднимает голову, я замечаю, что морщины у него на лбу разгладились.
Я провожу пальцем по мелким линиям там.
— Я был заперт в этом аду, и ты возвращаешься ко мне, как дыхание искупления. Почему? он спрашивает.
— Почему бы и нет?
— Только хороший мужчина заслуживает такую женщину, как ты.
— Ну, тогда. Видишь? Я провожу кончиком пальца вниз по его виску.
— Я говорила тебе, что в тебе есть доброта.
Его губы растягиваются в любимой плутоватой ухмылке Шестого, которая быстро исчезает.
— Я надеюсь, что это правда.
— Мне больше не нужно ни на что надеяться. Я обвиваю пальцами его затылок, притягивая его лицо к своему для поцелуя.
Приглушенный статический шум прерывает нас, и голова Риса наклоняется в сторону. Он тянется к своим штанам поблизости и вытаскивает портативную рацию, поднося ее ко рту.
— Да.
— Получен сигнал примерно в двадцати милях отсюда. Легион.
— Загружайся. Я буду там через десять минут. Рис отталкивается от меня, натягивая штаны, и с маской замешательства я приподнимаюсь на локтях.
— Куда ты идешь?
Он натягивает рубашку на тело, пряча под ней точеный, но покрытый шрамами живот.
— Еще один налет.
Эти два слова взрываются в моих ушах, посылая волну паники в мои мышцы.
— Ты идешь за Легионом?
— Если они еще не убрались, то да. Окунув флягу в бассейн, он подходит ко мне и растирает водой мой живот, смывая свои уже высохшие выделения.
Я отталкиваю его руку с дороги и ползу к своей одежде.
— Я иду с тобой.
— Черт бы тебя побрал, нет!.
Натягивая штаны на бедра и застегивая пуговицу, я качаю головой.
— Рис, ты не можешь… ты не можешь просто. Ты не можешь этого сделать. Я только что снова нашла тебя, и ты собираешься сражаться?
— Мы просто собираемся осмотреть это. Он вытаскивает устрашающего вида клинок из кобуры на бедре, прежде чем спрятать его обратно.
— Если это слишком опасно, мы отступим.
Я высовываю голову через футболку и тычу пальцем в сторону ножа, который он только что вытащил.
— Тогда для чего это? Баночка арахисового масла по пути?
— Они наши союзники, Рен. Руки уперты в бедра, он сохраняет здоровую дистанцию от меня.
— Окружающие ульи снабжают нас едой и одеждой для защиты. У меня нет выбора. Мы должны идти.
Я бросаюсь к нему, как будто могу завернуть его и украсть. Как будто у меня есть сила сдвинуть с места такого человека, как он.
— Что, если с тобой что-нибудь случится?
— Со мной ничего не случится. Я не сделаю ничего глупого. Он делает шаг вперед и останавливается передо мной. Обхватывая пальцами мои бицепсы, он притягивает меня к своему телу и прикасается своими губами к моим.
— Сейчас слишком многое поставлено на карту.
— Пообещай мне, что вернешься.
— Я обещаю, — шепчет он и скрепляет мои аргументы поцелуем.
Глава 36
В пещере стало темно.
Слишком темно. Холодное дыхание ночи оседает на моей коже, и я кутаюсь в одеяла, ожидая возвращения Риса. Тупая боль в моем животе — это первый приступ боли, дающий мне знать, что она там. Ожидание. Я зажмуриваю глаза и отбрасываю мысли о возможности того, что он может не вернуться.
Что я, возможно, смогу пройти через ужасную боль потери его дважды.
Я бы не стала. И, возможно, оставаться здесь было ошибкой.
Я потеряла слишком много людей, которых любила, самыми жестокими способами, и потеря Риса, моей любимой Шестерки, на этот раз разрушила бы меня навсегда.
Разве это не путь любви? Это как пламя, великолепный дар природы, который затягивает вас в свое тепло. Чем ближе человек становится, тем больше он жертвует собой, пока не сгорает в этом неумолимом огне, желая оцепенеть, когда он превращается всего лишь в пепел на ветру.