— Ах, да. Я помню. Глаза сузились, челюсть доктора Эрикссона двигается взад-вперед, пока он не моргает, выводя себя из транса.
— Я только что говорил Альберту, что болевые рецепторы этого субъекта невероятны. Он вообще почти не реагирует на ожоги или какие-либо физические повреждения эпидермальных слоев. Тем не менее, титры его антител высоки, что указывает на то, что он довольно долго находился в активном состоянии инфекции. Каким-то образом он может контролировать ярость. Это завораживает! Не могу дождаться, когда раскрою его голову и загляну внутрь.
— Отец, возможно, ее форма кажется знакомой? Альберт отщипывает кусочек ткани, и когда взгляд доктора Эрикссона падает на меня, улыбка превращается во что-то гораздо более зловещее. Темнее.
— Иван? Прекратив свою пытку, он делает шаг ко мне.
Стон отвлекает мое внимание к Рису, чьи руки сжимаются в кулаки, когда он лежит, дрожа, на каталке. Как животное, пытающееся вырваться на свободу.
Доктор Эрикссон бросает скальпель и свои окровавленные перчатки на прикроватный столик рядом с маленьким предметом, похожим на пилу, и его пальцы сжимаются в кулак, прижатый ко рту.
— Ты растишь ребенка с надеждой, что он будет продолжать творить замечательные вещи для мира. И тогда… Я замечаю, как побелели костяшки его пальцев, когда он сжимает кулак.
— А потом появляется какая-то невежественная, дикая сука и крадет твои надежды и мечты о будущем.
— Она его девушка. Альберт указывает подбородком на Риса.
— Она называет его Шестым.
— Интересно.
Сигнал тревоги, похожий на сигнал воздушной тревоги, разносится по коридорам.
Доктор Эрикссон поднимает взгляд к потолку.
— Кажется, ваши друзья взбесились, — говорит он, все еще наклоняя голову вверх.
Женский голос раздается в громкоговорителе. — Внимание. Сортировка кодов. Нарушение биологической безопасности. Инфекционные пациенты. S-блок. Нижний уровень. Немедленно эвакуироваться. Внимание. Сортировка кодов. Нарушение биологической безопасности. Инфекционные пациенты. S-блок. Нижний уровень. Немедленно эвакуироваться.
Доктор Эрикссон пожимает плечами, и его взгляд снова останавливается на мне.
— Я проработал в этой лаборатории десятилетия, — говорит он, когда голос затихает.
— Дело моей жизни…. Я уверен, ты понятия не имеешь, что значит посвятить чему-то так много своей жизни.
— Что происходит? Спрашиваю я, спокойный тон женского голоса все еще вибрирует у меня в позвоночнике.
— Что происходит? Он вторит моим словам, проводит рукой по своим зачесанным назад волосам и качает головой.
Вспышка в уголке моего глаза не дает предупреждения, прежде чем холодное жало обжигает мою щеку. Оглушительный треск звенит у меня в ушах поверх сигналов тревоги и лязга Риса о металл каталки.
— Все вот-вот будет уничтожено. Единственное уцелевшее сооружение вот-вот саморазрушится в качестве меры безопасности. Точно так же, как и первое. Расправив плечи, он хмурится.
— Ты знаешь, что находится в морге? Я дам тебе подсказку. Это не сжигание тел или трупов. Это клетки. И в них содержатся альфа-мутации. Они настолько опасны, что сами по себе могут стереть с лица земли то, что осталось от человечества. Поэтому, когда происходит прорыв в лабораториях нижнего уровня, это место закрывается. Даже если отключается электричество. И все заперто внутри, как ящик Пандоры. Содержится. Никакие взрывчатые вещества или бомбы не могут проникнуть в него снаружи. Выхода нет.
— Доктор Эрикссон. Комок в моем горле выталкивает слова дрожащими и прерывистыми, моя челюсть болит.
— У меня есть… кое-что, что может вас заинтересовать.
Не обращая на меня внимания, доктор Эрикссон возвращается к Рису, поднимая другой скальпель, который приставляет к его лбу, как будто собирается начать операцию, пока за дверями царит хаос.
— Альберт? Тебе пора уходить. Привяжи ее к другой кровати и поднимайся по пожарной лестнице. По моим оценкам, примерно за двадцать минут до карантина.
— А как насчет тебя? Спрашивает Альберт.
— Мне здесь многое нужно закончить. Моя работа не закончена.
Он сумасшедший. Теперь я в этом уверена. Папа знал это тогда и, возможно, в определенной степени боялся его за это.
— Это абсурд! Ты умрешь здесь, отец. И в чем тогда смысл?
— Этот субъект содержит лекарство. Доктор Эрикссон проводит ладонью по черепу Риса, его глаза безумны, когда он вытирает рукой кровь, размазанную по его выбритой линии роста волос.
— В его мозгу лежат ответы, на поиски которых мы потратили десятилетия. Я найду их. Если мне придется препарировать каждый дюйм этого, я найду их.
— Доктор Фалькенрат уже нашел
— Мои слова прерывает ладонь Альберта, закрывающая мне рот.
— Заткнись. Его пальцы со злостью впиваются в мою щеку, оставляя синяк на моей челюсти, а его бедра подталкивают меня ко второй каталке, установленной рядом с первой.
Я замахиваюсь локтем назад, ударяя Альберта в изгиб шеи, и по моей голове вспыхивает ожог, прежде чем стальная перекладина каталки врезается мне в лоб. Боль пронзает мой череп, отдаваясь в нос.
Рис рычит и гремит удерживающим его металлом, несмотря на то, что скальпель прочерчивает неровную линию крови у него на лбу.
— Вы должны стоять смирно! Разочарование доктора Эрикссона сочится кровью сквозь его стиснутые зубы.
Перед моими глазами плывут круги, но я брыкаюсь и умудряюсь развернуться лицом к Альберту. Взмахнув коленом вверх, я бью его прямо по яйцам, и он падает вперед, перегибая меня через каталку. Его руки обхватывают мое горло, сдавливая пищевод. Безумие овладевает его глазами, окрашенными такой яростью, что он, кажется, не замечает, как хлопают двери снаружи.
Из громкоговорителя снова доносится женский голос. — Внимание. Сортировка кодов. Нарушение биологической безопасности. Инфекционные пациенты. S-блок. Нижний уровень. Немедленно эвакуируйтесь.
Из-за рева клаксонов я не сразу замечаю, что Альберт расстегнул молнию на моем костюме, пока прохладный воздух не достигает моей груди, и одним быстрым рывком он срывает его с моего тела, прежде чем стянуть сумку через мою голову, которую он бросает на пол. Форма расправлена на моих лодыжках, над ботинками.
— Как ты думаешь, сколько боли мы могли бы заставить его страдать? А, Рен? Кажется, мы не можем пытать ублюдка физически, но, возможно, морально. Потому что нет ничего хуже, чем наблюдать за тем, что я делаю с тобой. То, что я всегда хотел с тобой сделать. Альберт вытаскивает пистолет из кобуры, и холодный, неумолимый металл прижимается к моему виску.
— За исключением того, что я убью тебя после.
Его пальцы запускаются в мои волосы, и кожа головы пронзается жгучей болью, когда Альберт тащит меня на другую сторону кровати, в то время как я спотыкаюсь, наступая на форму, пока не оказываюсь лицом к лицу с Рисом.
Доктор Эрикссон сдвигает голову Риса ровно настолько, чтобы он мог видеть Альберта и меня, и первый приступ стыда пробегает рябью по моему позвоночнику, когда я стою перед ним обнаженная, стиснув зубы от ярости и унижения. Пистолет приставлен к моей голове, Альберт скользит рукой вниз по моему животу, между моих бедер, и я хватаю его за руку, чтобы удержать его от дальнейших действий. От толчка его бедер я сопротивляюсь ему.
Сильный удар обрушивается на мой позвоночник, выбивая воздух из легких, и я хватаюсь за простыню под собой, когда сильная боль от его удара разливается по моей спине.
— Вот и все. Борись со мной. Это только разозлит его еще больше. Он прижимается к моей голове, прижимая мой подбородок к кровати.
— Ты знаешь, что произойдет, если эти Альфы войдут в дверь и увидят тебя в таком состоянии? Они будут драться с ним. До смерти. Просто чтобы заявить на тебя права. Так что привыкай к этому, милая. Теперь ты не что иное, как сосуд для размножения.
— Пошел ты! Я дергаюсь в объятиях Альберта, мои зубы скрипят, когда он сжимает мою грудь так сильно, что от боли на моих глазах выступают слезы.