Заключенный делает шаг вперед и падает на колени. Я узнаю его по дому — тихий человек, который часто носил с собой Библию. Меня удивляет, что он не держит ее сейчас, когда стоит на коленях, молитвенно сложив руки.
Я не могу разобрать, о чем именно он умоляет, но солдат с каштановыми волосами отделяется от двоих в лабораторных халатах, целится из пистолета и стреляет нищему прямо в лоб.
Глухой удар в моем сердце — это удар шока, когда нищий дергается одним судорожным движением, прежде чем его колени подгибаются, и он падает лицом вниз на цементный пол. Вокруг него лужи крови, красный ореол вокруг головы.
Наступает тишина, пока я наблюдаю, как солдат засовывает пистолет обратно в кобуру, его губы кривятся от отвращения, когда он подносит предплечье к носу.
— Ублюдочные разрушенные Драги.
Абель прячет лицо в моей ноге, и я сжимаю его плечо, молчаливый приказ сохранять спокойствие.
За короткое время, прошедшее с тех пор, как нас схватили, я узнала один факт об этих людях: у них мало терпения или терпимости, и они без колебаний убьют по любой причине.
Запавшие, серьезные глаза темноволосого мужчины осматривают нас, пока он пробирается к концу очереди. Из-под руки он достает короткую палочку, напоминающую указку. Некоторые он внимательно рассматривает, другие пропускает. На некоторые он указывает, на другие — нет. Его указатель попадает в голову пожилого мужчины, с которым я разговаривал в грузовике, и двое охранников дергают его назад, вытаскивая из очереди. Старик врезается пятками в грязь, пальцы хватаются за руку, обвитую вокруг его шеи и локтя, и тянут его за собой.
Я изучаю мужчин, отделенных от остальных из нас, отмечая, что все они старше, седеющие и лысые.
Темные волосы перебирают всех старших, одного за другим, включая мужчину который спал позади меня на койке, пока он не добирается до меня, и я оказываюсь в центре его внимания.
Когда его взгляд падает на меня в изучающем движении, я фокусирую свой взгляд за его спиной, так же как если бы они случайно увидели льва. Вот кто он такой, лев — свирепый, гордый и несомненно охотящийся за жертвой. Я не знаю, тянет ли мужчин постарше убивать или спасать, но в глазах темноволосого нет ни капли милосердия, в любом случае. Мои щеки пылают, в то время как его глаза обжигают меня. На следующем вдохе он движется дальше, перепрыгивая через Абеля к следующему самцу в очереди.
Секундой позже блондин проходит мимо меня и приседает перед моим братом.
— Как тебя зовут? Его голос мягче, гораздо спокойнее, чем в первый раз, и в его глазах нет резких черт темноволосого мужчины. Он жутко приятная — личность, которая плохо сочетается с солдатами. Когда он достает из кармана красный предмет, мой первый инстинкт — отбросить его, пока блондин не улыбнется.
— Ты любишь конфеты?
Абель кивает, принимая сокровище от мужчины.
— У тебя такой милый маленький кролик. Как его зовут?
— Он Саваи. Абель склоняет голову и шмыгает носом, но прежде чем я успеваю подтолкнуть его локтем, чтобы он не плакал, он поднимает взгляд на мужчину.
— Его зовут Флопси.
— Флопси. Блондин хихикает, гладя кролика по голове.
— Мне нравится это имя. Не хотели бы вы с Флопси пойти со мной? С другими мальчиками вашего возраста. Ты можешь поиграть, а у нас есть игры и конфеты. Звучит ли это весело?
Здесь это звучит неуместно. Он лжет.
Он берет моего брата за руку, а я хватаю Абеля за плечо, притягивая его обратно к себе.
Эти некогда дружелюбные глаза скользят по мне и, словно лезвие с золотым наконечником вонзаются в меня, как будто он ждал этого самого момента.
— Он остается со мной. Мой голос дрожит от ужаса, застрявшего у меня в горле.
Мужчина дергает Абеля за руку.
Я отстраняюсь, словно перетягивая канат для моего брата, и держу его подмышкой, чтобы удержать рядом с собой.
— Ты отпустишь его, или столкнешься с последствиями, мальчик.
— Он остается, — скриплю я зубами, гадая будут ли это мои последние слова.
Мужчина смягчается, с усмешкой отводя от меня взгляд, но узлы в моем животе так легко не сдаются. Особенно когда он снимает пистолет со своего бока, и холодный металл упирается мне в лоб.
— Мы здесь не терпим наглости. Это усложняет ситуацию.
Подумать только, что в какой-то момент я буду смотреть в дуло пистолета. Я прищуриваю глаза, когда их обжигают слезы, мысленно принося извинения своей матери. Я подвела ее. Она сказала мне остаться в живых, защитить моего брата, и я потерпела неудачу.
Ожидание воспоминаний о моей жизни, кажется длится целую вечность, поскольку все что я могу уловить — это пустота, где тикающие секунды, кажется идут в ногу с моими судорожными вдохами.
По какой-то глупой причине я задаюсь вопросом, будет ли больно когда пуля пробьет мой череп, но эта мысль быстро подавляется, когда я открываю глаза и вижу темноволосого мужчину, стоящего рядом с блондином и направляющего пистолет к земле.
— Имя.
— Дэниел. Я ненавижу, что мой голос слабый. Мягкий. Испуганный. Если бы не Абель, я могла бы встретить смерть с большим достоинством, но сейчас я чувствую, что могу обоссаться.
Его взгляд перебегает с книги в моей руке на меня.
— Тебе нравятся книги? Дэниел. Его голос кажется почти далеким, эхом в моей голове, которое с трудом разносит хаос кружащихся там мыслей.
Я бездумно провожу большим пальцем по обложке, не поднимая на него глаз, и киваю.
— Ты умеешь читать? Писать?
Я снова киваю, отводя от него взгляд. Поскольку школьное образование не является обязательным, многие дети в моем улье не умеют ни читать, ни писать.
— Кто тебя научил?
Верхняя часть книги расплывается от слез в моих глазах, и как будто я все еще чувствую, как рука моей матери обнимает меня, пока она указывает на слова на странице, я слегка потираю большим пальцем призрачное прикосновение, которое остается на моей коже.
— Моя мать.
— Скажи мне, почему ты готов умереть за этого ребенка.
— Он мой брат. Я поднимаю взгляд, и в этот момент весь яд вытекает из моих вен, разливаясь по коже горячей волной гнева.
— Я бы убил ради него.
Уголки его губ приподнимаются в невеселой улыбке, и я задаюсь вопросом, улыбался ли он когда-нибудь по-настоящему, вообще, в жизни. Если этот человек настолько зол, что в его глазах никогда не появлялись морщинки от искреннего смеха.
— Ты пойдешь со мной.
Я не знаю, что это значит. Возможно, мой смертный приговор заключен в четырех простых словах.
Он продолжает дальше по линии, продолжая с того места, на котором остановился, и челюсть блондина сдвигается, о чем я могу только догадываться, это тихая ненависть, таящаяся в его глазах. Мне не нравится этот человек или то, как он смотрит на моего брата сверху вниз, как ребенок, который нашел чужую игрушку, чтобы испортить.
— Эй, — осмеливаюсь выпалить я, чувствуя как в груди сжимается кулак паники, когда взгляд темноволосого скользит от следующего заключенного обратно ко мне.
— Мой брат… он может остаться со мной?
Мужчина переводит взгляд на Абеля и обратно.
— Нет. — это все, что он говорит, уходя, и у меня голова идет кругом от необходимости придумать план.
Из-за попрошайничества меня убьют, но я не позволю им забрать моего брата.
Слова моей матери, сказанные раньше, проскальзывают у меня в голове. Ты должна жить. Я делаю и буду делать это ради Абеля. Я тоже буду бороться за него.
— Тогда я никуда с тобой не пойду.
Темноволосый улыбается и обменивается взглядом и кивком с блондином.
Блондин хватает Абеля за плечо, направляя его вперед.
Срабатывает инстинкт. Я бросаюсь к нему и кусаю его за руку.
Его проклятия отдаются эхом в моем черепе, и резкая боль пронзает шею сбоку, сопровождаясь глухим стуком, который звучит так, будто воздух проталкивают через трубку. Я отшатываюсь назад, мои мышцы холодны и слабы, в то время как все вокруг вращается слишком быстро, чтобы я могла за ним поспевать. Вид вокруг меня уменьшается до булавочного укола, а крики Абеля эхом отдаются в моем сознании.