Внезапно над моим истекающим кровью телом появляется Уорнер; осторожно, пытаясь не задеть меня, он закатывает рукава моей рубашки. Обхватывает неприкрытые руки и говорит:
- С тобой все будет в порядке. Мы все исправим... они помогут мне, и с тобой... с тобой все будет хорошо, - глубоко вздыхает. - С тобой все будет чудесно. Ты слышишь меня? Джульетта, ты можешь меня слышать?
Я смотрю на него и моргаю. Я моргаю и моргаю, и моргаю, и нахожу, что меня по-прежнему пленяют его глаза. Какой потрясающий оттенок зеленого.
- Вы, двое, возьмите меня за руки, - кричит он девочкам, его ладони по-прежнему сжимают мои плечи. – Ну, же! Пожалуйста! Умоляю...
И по неведомой причине они повинуются.
Может быть, они видят в нем что-то, в чертах, в выражении лица. Может быть, они видят то, что вижу я с этой расплывчатой, туманной перспективы. Отчаяние на его лице, боль, исказившая черты, его взгляд, обращенный на меня, будто он может умереть, если умру я.
И в голове настойчиво бьется мысль: какой замечательный прощальный подарок приготовил мне мир.
В конце концов, мне не придется умереть в одиночестве.
Глава 72
Я снова ослепла.
Тепло вливается в меня таким бурным потоком, что буквально лишило зрения. Я не чувствую ничего, кроме горячего, горячего, обжигающего жара, он заполняет мои кости, нервы, кожу, каждую клетку тела.
Все охвачено огнем.
Поначалу мне кажется, что это все тот же жар в моей груди, все та же боль из-за дыры на месте сердца, но затем я понимаю, что это тепло на самом деле не причиняет мне боли. Оно успокаивает. Такое мощное, интенсивное тепло, но почему-то я рада ему. Мое тело не хочет его отвергать. Не хочет уклоняться от него, не ищет способа защититься от него.
Я чувствую, как моя спина отрывается от пола, когда огонь охватывает легкие. Внезапно я начинаю резко, глубоко, учащенно дышать, набираю полные легкие воздуха, как будто, если я не сделаю этого, то могу расплакаться. Я упиваюсь кислородом, жадно поглощаю его, давлюсь им, вдыхаю его так часто, как только возможно, все мое тело движется, напряженно пытаясь вернуться в нормальное состояние.
Мою грудь как будто зашили, плоть самовосстанавливается, самоисцеляется с нечеловеческой скоростью, и я моргаю и дышу, верчу головой, пытаясь что-нибудь разглядеть – все вокруг такое расплывчатое, нечеткое, но уже получше, чем прежде.
Я уже чувствую пальцы на руках и ногах, чувствую, как конечности наполняются жизнью, и я по-настоящему слышу свое вновь бьющееся сердце, и вдруг нависшие надо мной лица становятся четкими.
Тепло исчезает в один миг.
Рук больше нет.
Я снова оседаю на пол.
И все чернеет.
Глава 73
Уорнер спит.
Я знаю это, потому что он спит рядом со мной. Меня окружает темнота, поэтому мне приходится несколько раз поморгать, чтобы понять, что слепота отступила. Я бросаю взгляд в окно и замечаю полную луну, заливающую своим светом небольшую комнату.
Я по-прежнему здесь. В доме Андерсона. В комнате, которая раньше, вероятно, была спальней Уорнера.
И его голова покоится на подушке рядом с моей.
В лунном свете его черты кажутся такими мягкими, утонченными. Лицо обманчиво-спокойное, скромное и невинное. И я думаю, как это невероятно, что он здесь, лежит рядом со мной. И что я здесь, лежу рядом с ним.
Что мы вместе лежим в его детской кровати.
Что он спас мне жизнь.
Невероятно – какое глупое слово.
Я чуть шевелюсь, но Уорнер реагирует мгновенно: садится в кровати, тяжело вздыхает, прищуривается. Он смотрит на меня, видит, что я проснулась, что мои глаза открыты, и застывает на месте.
Мне столько всего хочется сказать ему. Я столько всего должна ему сказать. Мне нужно столько всего сделать, во многом разобраться, многое решить.
Но прямо сейчас у меня есть только один вопрос.
- Где твой отец? - шепчу я.
Уорнеру требуется мгновение, чтобы обрести голос.
- Он вернулся на базу. Ушел сразу же после, - секунду он колеблется, - сразу после того, как выстрелил в тебя.
Невероятно.
Он бросил меня истекать кровью на полу своей гостиной. Какой милый подарочек он оставил для своего сына. Какой прекрасный урок преподал. Влюбись, а затем наблюдай, как убивают твою любовь.
- Так он не знает, что я здесь? - спрашиваю я у Уорнера. - Он не знает, что я жива?
Уорнер качает головой.
- Нет.
Хорошо, думаю я. Это очень хорошо. Просто отлично, если он будет считать меня мертвой.
Уорнер так и смотрит на меня. Смотрит и смотрит, и смотрит, будто хочет дотронуться до меня, но боится приблизиться. Наконец, он шепчет:
- Ты в порядке, милая? Как ты себя чувствуешь?
И я улыбаюсь самой себе, думая обо всех вариантах, как бы я могла ответить на этот вопрос.
Я думаю о том, что мое тело измучено, разбито, истощено, как никогда в жизни. Я думаю о том, что за два дня я выпила лишь стакан воды. О том, что никогда я так не заблуждалась насчет людей, насчет того, кем они кажутся и кем являются на самом деле. Думаю о том, что лежу на кровати, в доме, которого, как нам говорили, больше не существует, рядом с человеком, которого больше всех ненавидят и боятся в секторе 45. Думаю о том, как такое ужасное создание может быть способно на такую нежность, и о том, что он спас мне жизнь. О том, что его отец выстрелил мне в грудь. О том, что лишь несколько часов назад я лежала в луже собственной крови.
Я думаю о том, что мои друзья, вероятно, до сих пор сражаются, о том, что Адам, должно быть, мучается незнанием того, где я и что со мной случилось. Что Кенджи по-прежнему трудится изо всех сил. Что Брендан и Уинстон, должно быть, по-прежнему находятся в плену. Что все люди Омега Поинт, возможно, уже мертвы.
И еще я думаю, что чувствую себя лучше, чем когда-либо в своей жизни.
Поразительно, но я чувствую себя совершенно иначе. И я знаю, что теперь все будет иначе. Мне нужно столько всего сделать. Со многими расквитаться. Многим помочь.
Все изменилось.
Потому что раньше я была просто ребенком.
Сейчас я по-прежнему ребенок, но теперь у меня появилась железная воля и два стальных кулака, и полвека опыта за спиной. Теперь я, наконец, раскрыла тайну. Я, наконец-то, поняла, что я достаточно сильная, что я достаточно храбрая, что, возможно, на этот раз я смогу сделать то, что планировала.
Теперь я – сила.
Отклонение в человеческой природе.
Я – живое, дышащее доказательство того, что природа по-настоящему запуталась, что она боится того, что сотворила, во что превратилась.
И я сильнее. Я злее.
Я готова сделать то, о чем наверняка пожалею, но на сей раз мне плевать. Я больше не буду милой. Не буду робкой. Я больше ничего не боюсь.
Мое будущее – бесконечный хаос.
И я не возьму свои перчатки.