Даже когда их стулья опрокинули и разнесли вдребезги, они просто сидели. В воздухе. Райли и Томас проходили сквозь них незамеченными, неощутимыми и неслышимыми. На парней брызгала кровь, но они не замечали и этого. Возможно, даже не видели ее.
Чертовски странно все это. У Томаса были открытые раны, которые сильно кровоточили, и все же он казался сильнее, чем когда-либо. В то время как Райли казался слабее, его прыжки стали замедленными, а рычание невнятным, и все же его раны уже закрылись, излечились.
Что лишало его сил?
Эйден заметил, что Томас лишь ударил Райли в челюсть, отводя ее от какой-то части тела, которую волк решил пожевать. Томас скорее отклонил бы голову назад и предложил волку шею, чем позволил животному укусить свои руки. Почему?
И вместо того, чтобы немедленно отдубасить Райли, Томас на несколько секунд раскрыл ладонь на звере, позволяя волку делать все, что захочется. Это было глупо. Это было… необходимо?
Томас как-то ослаблял Райли руками? Это объяснило бы твердое намерение Томаса сохранять руки свободными. И это объяснило бы отсутствие обеспокоенности по поводу своих ран. Что значила пара порезов, когда твой противник вскоре слишком ослабеет, чтобы выиграть бой?
— Что мне… делать? — На этот раз вопрос, заданный шепотом, сошел на нет. Эйден знал. Ответ уже шлепнул его холодом и силой. Ужалил.
«Ты знаешь», — произнес Элайджа, и если раньше его голос звучал нерешительно, сейчас он говорил так, словно мог стереть в порошок. Очевидно, он тоже понял, что к чему.
«Что?» — спросил Джулиан. — «Что мы будем делать?»
Эйден сглотнул:
«Калеб, твой выход.»
«Мой вых… од, черт, нет!»
Ему не пришлось объяснять. Попросив помощи Калеба, он раскрыл свой план. Они вселятся в тело Томаса.
«Нет. Нет, должен быть другой способ». — Если бы у Джулиана было свое тело, он затряс бы головой и попятился.
— Простите, ребята. — Это было необходимо. Для Райли. Черт, да и для него самого.
«Эта боль», — простонал Джулиан. — «Мы достаточно вынесли. Она уничтожит нас».
«Это единственный выход», — сказал Элайджа. — «Фея сдохнет.»
— Мы проходили и через худшее. — Вроде сгорания заживо. Он был уверен, ничего не могло быть хуже этого. — И если я собираюсь поцеловать Викторию снова, мне придется спасти ее телохранителя.
«Ненавижу нести плохие вести, но Эйден прав», — сказал Калеб, неожиданно присоединяясь к Плану Спасение Дня. Он бы все сделал ради еще одного поцелуя. — «Мы переживем, даже если Томас — нет. Это все, что имеет значение».
Эйден сконцентрировался на двух противниках. Райли лежал на полу в нескольких шагах от Томаса, но, насколько мог, медленно двигался вперед, все еще настроенный победить. Только что отброшенный, как тряпичная кукла, Томас отряхнул с груди большие куски штукатурки и встал. Его рубашка была порвана в клочья, кожа ободрана, при этом она срослась вновь, словно каким-то образом он впитал способность волка излечиваться.
Томас самодовольно улыбнулся, приблизился к волку и присел.
— Скажи своей принцессе, чтоб не посылала мальчишку делать мужскую работу. А, погоди. Раз уж ты не покинешь эту комнату, ты не сможешь ей ничего сказать.
Глаза Райли зажглись зеленым огнем и наполнились ненавистью.
Фея вздохнул.
— Я восхищаюсь твоей храбростью, волк, поэтому ты не умрешь позорной смертью. Знай, я не просто слуга Фэй, я принц. И я нерушим. В тот миг, когда ты вошел в мой мир, ты был обречен умереть. Но в твоей смерти нет ничего постыдного. Тебе стоит взглянуть на это, как на одолжение.
Одолжение? Вряд ли.
Вторя чувствам Эйдена, Райли зарычал.
Нахмурившись, Томас потянулся.
— И снова я восхищен твоей храбростью. Позор, что ты служишь вампирам. Ты, случаем, не заинтересован в том, чтобы предложить свою верность другому народу?
Еще один рык. Очевидное «нет».
— Что ж, тогда прошу прощения, но это нужно сделать. Я убью тебя быстро, волк.
«Чего ты ждешь?» Был ли вопрос задан им самим или душами, Эйден не знал. Райли был его другом, по большей части, и он не мог позволить причинить ему боль. И неважно, что под этим подразумевалось.
До того, как ладонь феи легла на шерсть волка, Эйден, о котором, разумеется, забыли, выбежал вперед. Он не останавливался, пока не добрался до феи, и остановился только будучи внутри него.
Одно касание кожи к коже, и благодаря Калебу он мог слиться с чужим телом. Превращение из твердой массы в иллюзорный туман было болезненным, как и говорил Джулиан, не говоря уже о том, что оно было невыносимым, ужасным и шокирующим. Но он справился. Он закрепился в Томасе, и мучительный крик вырвался из его горла.