Тем не менее, сердце продолжало биться. Поначалу. Каждое его сокращение погружало нож глубже, сильнее разрывая, больше обжигая. Кровь полилась из груди, пропитывая матрас. Капли даже пузырились в горле и душили его, после чего подступили ко рту и пролились теплом по его щекам.
«Реки», — произнес Элайджа, как в трансе. — «Льются».
Калеб. Джулиан и Томас взвыли. По собственному опыту Эйден знал, что они не чувствовали его агонию, и он был рад уберечь их от этого. Но они чувствовали остаточный эффект его ментальных мук.
«Успокойся», — сказал он себе. — «Ради них».
Но боль все не ослабевала. Ни тогда, когда он чувствовал, как с каждой каплей жизнь уходит из него. Ни тогда, когда его конечности остыли и стали настолько тяжелыми, что он не мог больше поднять их. Эйден мог бы покинуть тело в любую секунду, но хотел уберечь Томаса от боли, насколько мог. Кроме того, ему нужно было знать. Ради своего собственного душевного спокойствия ему нужно было знать, когда все кончится, и что он смог все это вынести.
Через несколько мгновений Эйден умер второй раз за день.
Глава 4
Несколькими минутами ранее
Старшая школа Кроссроудз
Мэри Энн уронила свой поднос на обеденный стол и устроилась напротив слишком красивой только что севшей на свое место Виктории. Рядом с ней был Шеннон, друг Эйдена с ранчо Д и М, эффектный темнокожий парень с зелеными глазами, которые напоминали ей Райли. Как-то она предположила, что это он был волком, который преследовал ее по пятам.
Рядом с Мэри Энн села Пенни Паркс, ее сногсшибательная лучшая подруга и соседка, чьи платиновые волосы, голубые глаза ярче сапфиров и бледная веснушчатая кожа порождали эротические сны многих студентов старшей школы Кроссроудз.
Обычная девчонка могла заработать комплекс неполноценности в окружении всего этого совершенства.
Виктория устремила взгляд своих голубых глаз на Шеннона.
— Вопрос. Ты видел Эйдена сегодня утром?
Шеннон только что взял большой кусок пиццы. Он жевал, когда покачал головой, затем проглотил.
— Он ушел до того, как я проснулся.
— Но ты видел его прошлой ночью? — спросила Мэри Энн.
Еще кивок.
Тогда где же он был? Что делал?
Она вздохнула.
— Так что с тобой? — спросила внезапно Пенни Викторию, меняя тему разговора. — Ты даже не делаешь вид, что ешь. Или пьешь, если уж на то пошло. Ты анорексичка? Поэтому ты такая тощая?
— Пенни, — произнесла Мэри Энн, разинув рот. Приблизительно это переводилось как «грубо!»
— Что? — спросила ее подруга, сама невинность. — Мне любопытно. Спроси любого учителя, любопытство улучшает процесс обучения.
Виктория перевела взгляд с одной на другую.
— Американская пища… неаппетитная. — Что в переводе означало «потому что это не кровь». — Я предпочитаю есть дома.
— Понимаю. — Пенни кивнула, живо купившись на отговорку. — Откуда ты в таком случае?
— Из Румынии.
— Жуть. Хотя у тебя не сильный акцент. Много путешествуешь? Один из родителей откуда-то еще?
Виктория уклончиво кивнула.
Пенни беспечно продолжала.
— Так почему из всех мест ты приехала в Оклахому? Это же вроде провинция для кого-то вроде тебя?
— Хватит вопросов, — сказала Мэри Энн со вздохом. Виктория училась в школе всего несколько недель, но все это время вампирша держалась в стороне от всех, кроме Эйдена, Мэри Энн и Райли, потому что не знала, сколько здесь пробудет или, что ее отец, Влад, прикажет ей делать. На самом деле она видела в людях источник питания и не собиралась играть с ними в дружбу. Хотя Мэри Энн нравилось думать, что благодаря Эйдену вампирша смягчилась. Эйден. Где ты? Нашел ли его Райли?
«Райли, поторопись!» С каждой минутой, что его не было рядом, ее беспокойство за него усиливалось. И за Эйдена, конечно. Это безмолвное смертное проклятие, что нависло над ними… о, Боже. Ей не нужны были напоминания вдобавок ко всему прочему. Не могу… дышать…
Она весь день была на нервах, сбита с толку и понятия не имела, как пролетели первые три урока.
Глаза Виктории встретились с ее глазами, и между ними на мгновение установилась молчаливая связь.
«Развлеки меня», — беззвучно прошептала Мэри Энн.
«Не могу. Развлеки меня сама», — вернула беззвучный ответ Виктория.
«Отстой.»
«Знаю. Неприятно.»
Шутка. Первая, которую она слышала от Виктории, хотя сомневалась, что Виктория поняла ее юмор. Губы Мэри Энн дрогнули в усмешке. Вот и развлечение, намеренное или нет.