«Какой есть», — рявкнул Райли в ее голове.
Не смейся, сказала она себе.
Ее папа задержался в дверях.
— Где он останется, пока ты в школе?
Это. Прелестно.
— Снаружи.
— Ты могла бы пригласить и блох в наш дом, Мэри Энн.
Не. Смейся.
— Он чистый, пап. Клянусь. Но если я найду хоть одну маленькую букашку, я его искупаю.
«Это может оказаться занятным», — сказал Райли.
— И спасибо тебе, — добавила она. — За все.
— Всегда пожалуйста. — Дверь закрылась, оставляя ее наедине с Райли.
Наконец, давая своему веселью бить ключом, Мэри Энн упала спиной на кровать и прижалась к своей паршивой шавке.
Глава 16
«Испачкает коврик», — прорычал Райли. — «Да неужто».
Мэри Энн смеялась, пока по щекам не потекли слезы. Столько ужаса и подозрительности, беготни и ожиданий, столько времени в страхе перед тем, что произойдет и должно произойти, ей было немного странно именно сейчас поддаться веселью, но она не могла ничего с собой поделать. В общем-то, ей и не хотелось.
И Райли ей не помогал.
«Блохи. Паршивый». — Еще один рык. — «Посмотрим, что он скажет, когда я перегрызу его коленку».
— Теперь уже не выйдет, — произнесла она в перерыве между смехом, — или тебя выбросят на улицу.
Он еще раз зарычал, но растянулся на матрасе около нее.
«У меня шелковистый мех, черт возьми».
Наконец, она успокоилась, но усмешка все еще была широкой и нескрываемой.
— Очень.
Он вздохнул.
«Просто ложись спать. Тебе нужно хорошенько отдохнуть».
Она хотела возразить. В самом деле хотела, но пока лежала, поглаживая его и слушая, как он чуть ли не одобрительно мурлычет, его тепло и мягкость опьянили ее, убаюкали обратно в темноту, как ничто другое. Ее тревоги растаяли, оставив только ощущение счастья. Она скучала по этому и по знанию, что он будет здесь, когда она снова проснется…
Когда она открыла глаза, зевая, Райли все еще был рядом.
«Видишь! Все еще рядом».
Мэри Энн взяла мобильник с прикроватной тумбочки, взглянула на часы и нахмурилась. У нее было пятнадцать минут до того, как ей придется встать, умыться и пойти в школу. Ей нужен был час. Они с Райли еще не поговорили.
О, ладно. Ничего не поделаешь. Она насладится этими пятнадцатью минутами, словно последними. Однако, с утренним светом все ее беспокойства вернулись, затопив сознание, она проигрывала прошлую ночь снова и снова.
«Мы встречаемся», — сказал он. — «По крайней мере, я так думаю».
Ой.
«Однажды ты убьешь всех, кого я люблю», — добавил он. — «Черт, однажды ты и меня убьешь».
Двойное «ой».
Нет, о наслаждении и речи нет. Однажды, если она Опустошитель, как он предполагал, она может убить его. Убить этого парня, который оживил ее, вытащил из безопасной жизни, которую она себе создала, где она никогда по-настоящему не чувствовала, а только существовала на автопилоте. Она ни в коем случае не позволит этому случиться.
Если ей придется оставить его и всех, кого она знала и любила, она это сделает. Но. Огромное но. Это не значит, что она не хотела сделать все, что в ее силах, чтобы доказать, что она не была Опустошителем. Или сделать все, что необходимо, чтобы вернуться к той, кем она была.
«Голодна?» — с надеждой спросил Райли.
Его голос пронесся в ее сознании такой же теплый, как и его тело. Она проанализировала себя. Ее желудок был пуст, но не сжимался и не урчал.
— Нет, — призналась она, хотя ей сильно хотелось солгать.
Вздохнув, он спрыгнул с кровати и бесшумно направился в ванную, чтобы перекинуться в человеческую форму и одеться в одежду, которую там прятал. Он не в первый раз оставался в ее спальне. К счастью, и не последний. Пока его не было, она бросилась к двери и повернула замок, потом села на край кровати, ожидая его появления.
Ей не пришлось долго ждать. Через несколько минут дверь ванной со скрипом открылась, Райли вышел, одетый только в джинсы, и ее дыхание перехватило. Такой загорелый, такой поджарый и мускулистый, он был поражающей ожившей мечтой любой девчонки. Серьезно, практически испытываешь необходимость дотронуться до этих кубиков пресса.
Может быть, поэтому от него исходила эта явная энергетика плохого парня.
И он мой, подумала она с гордостью.
Может быть. Пока что.
Расправив плечи и отказываясь впадать в депрессию, она встала на ноги.
— Я только на минутку.
— Ладно.
Он шагнул к кровати, она направилась в ванную. Быстро почистила зубы, расчесала волосы и обо всем позаботилась. Под глазами чернели круги, несмотря на безмятежный отдых ночью. Плюс, ее щеки слегка ввалились.
Не в первый раз она захотела быть такой же красивой, как Виктория. Или Лорен. Мэри Энн сердито посмотрела на себя. Лорен, которая встречалась с Райли и только недавно рассталась с ним. Лорен, которая, возможно, лучше целовалась, определенно была смелее, на все сто была увереннее в себе, и которая в конечном счете не убьет его и всех, кого он любит.
Самооценка Мэри Энн получила очередной удар.
Чувствуя отвращение к себе, она протопала обратно в комнату. Райли опять откинулся на кровать, и она пристроилась рядом, положив голову на его плечо. Он был такой же теплый, как и с мехом. Он мой, подумала она снова, когда его сердце застучало у ее виска. Ни Лорен, ни чей-либо еще.
Возможно.
Она напряглась. Возможно, снова. Слова, как рак в мозгу, съедали и ломали ее. Чем больше времени она проводила с ним, тем сильнее влюблялась в него. Это факт. Еще один факт, что чем сильнее она влюблялась, тем тяжелее было оставить его, если именно это, в конечном счете, придется сделать, чтобы спасти его. А она оставит его, чтобы спасти.
— Что случилось? — Той рукой, на которой она лежала, Райли обнимал ее, поглаживая пальцами по лбу.
— Просто думаю, — ответила она.
— О чем?
— Опустошитель ли я? Когда мы узнаем точно? Как мы это узнаем?
Он вздохнул, и, конечно, проигнорировал вопросы.
— Послушай, мне не стоило кричать на тебя прошлой ночью. Я был шокирован и беспокоился за свою семью. Но ты тоже моя семья, и я прошу прощения. Мне не стоило обращаться с тобой подобным образом.
— Тебе не нужно извиняться. — Это была правда, но ей понравилось, что он произнес эти слова. — Это серьезная, опасная вещь, и если бы что-то угрожало моему папе… — или тебе — … я бы поступила точно так же.
— Все равно. — Он нежно поцеловал ее в щеку. — Когда я оставил тебя здесь, чтобы проводить Викторию и Эйдена домой, мысль о том, что ты в опасности заставила меня попотеть. Я проклинал этих двоих и практически распихал их по комнатам, чтобы вернуться к тебе. И, между прочим, я буду спать здесь каждую ночь до тех пор, пока ведьмы больше не потревожат тебя.
Славный парень.
— Только не пачкай коврик, — съязвила она.
Он насмешливо зарычал.
— Смешно.
Внезапно ее осенила мысль, и она нахмурилась.
— Ты обычно прячешься, когда слышишь, что идет мой папа. Почему не в этот раз?
Райли пожал плечами, отчего ее голова подскочила вверх и вниз.
— Я хотел, чтобы он увидел меня. Хочу приходить и уходить, когда это необходимо, без опаски, что он пристрелит меня, как только увидит.
— Умно.
— Гениально.
Ее губы дрогнули.
— Ладно, возвращаясь к теме о насущном. Я задала пару вопросов несколько минут назад, а ты меня проигнорировал. Я бы хотела, чтобы ты ответил сейчас. Так, сначала. Когда мы будем знать, точно ли я Опустошитель?
— На самом деле, давай не будем возвращаться к этой теме. Давай забудем пока об Опустошителях.
— Нет. Я не могу. — Он может быть в опасности. — Ответь, пожалуйста.
Он испустил еще один выдох, теплое дыхание всколыхнуло маленькие прядки волос и уложило их на лоб.
— Еда будет вызывать у тебя отвращение, потому что тело больше не будет в ней нуждаться или не захочет ее. Ты будешь жаждать непосредственной близости с ведьмами и другими существами, будешь узнавать их, и что они делают еще до того, как увидишь.