Радикальные силы во главе с Ельциным использовали конституционную демагогию, в рамках которой еще держались члены ГКЧП, и взяли на себя роль защитников конституционного порядка и демократии, что, разумеется, усилило симпатии к ним мирового общественного мнения. Они с поразительной быстротой мобилизовали ту часть населения Москвы, Ленинграда и других городов, которая была наиболее активной политически и поддерживала их. Такая реакция радикальных сил наводит на ту же мысль: если «путч » не организовали специально, то его, по крайней мере, кое-кто ожидал.
Большинство населения, втайне сочувствовавшее членам ГКЧП и надеявшееся на то, что кошмар перестройки, в конце концов, кончится, осталось пассивным. К тому же оно, развращенное и одураченное пропагандой реформаторов и радикалов в течение последних шести лет, впало в состояние полной растерянности, и было совершенно неспособно судить о том, на чьей стороне правда, с точки зрения их же интересов. Это молчаливое большинство всегда было пассивной массой в стране, покорно выполнявшей распоряжения начальства. Продержись ГКЧП хотя бы пару недель, оно восприняло бы переворот как нечто само собой разумеющееся и нормальное. Оно решило бы, что установка свыше переменилась и нужно жить так, как жили раньше. Радикалы понимали это. И поэтому действовали стремительно. Я думаю, что это понимали и политические лидеры Запада. Они приложили огромные усилия к тому, чтобы сорвать переворот. Без усилий со стороны Запада срыв переворота был бы затруднен и даже мог бы не состояться.
Одной из важнейших причин провала попытки переворота является та позиция, которую заняли центристы, включая руководство КПСС. Фактически переворот поддержали организации и группы людей, не имевших влияния в обществе. Это, например, Совет ветеранов труда и ветеранов войны, которым радикалы создали репутацию недобитых сталинистов. Члены ГКЧП рассчитывали на поддержку центристов. Они сами принадлежали к центристам и пытались выступить именно в такой роли. Но неумолимая логика политической борьбы приписала им роль совсем иную — роль консерваторов, стремившихся остановить пагубную для страны (с их точки зрения) политику перестройки и восстановить нормы жизни, сложившиеся в доперестроечные годы. Радикалы сделали многое для того, чтобы создать им такую репутацию. Кроме того, с этим аспектом политической борьбы переплелся другой, не менее важный, а именно — борьба между центральной властью, возглавлявшейся Горбачевым, и республиканской властью РСФСР, возглавлявшейся Ельциным. Логика политической борьбы после поражения консерваторов и фактического отстранения их от власти вела к поляризации в самом лагере реформаторов. Центристы при этом, по самому своему положению в системе власти вынужденные принимать какие-то меры по сохранению целостности страны и общественного порядка, все более толкались на то, к чему призывали консерваторы. Они вольно или невольно брали на себя функции разгромленных ими консерваторов. Радикалы же, которые нисколько не заботились исполнением позитивных функций власти, по самой их природе непопулярных в народе, подхватили лозунги перестройки и развили активную деятельность по разрушению советского социального строя, системы власти и идеологии, приобретя своей разрушительной деятельностью огромную популярность в массах.
Сложилось своеобразное двоевластие. Республиканская власть не подчинялась центральной, саботируя ее распоряжения и всячески дискредитируя ее. Такое положение не могло длиться вечно. Если бы не было попытки переворота, Горбачеву самому пришлось бы, так или иначе, предпринять нечто подобное. Но это не входило в его тактику. Он привык делать грязную работу чужими руками, сохраняя ореол политической святости и непорочности. Я не исключаю того, что он в какой-то форме сам замешан в подготовке фарса переворота.
Провал попытки переворота означал поражение центральной власти, склонной к умеренной перестройке, и победу республиканской власти, рвавшейся к коренной ломке всего советского образа жизни. Двоевластие, по крайней мере, на данное время, закончилось. Монополию на перестройку захватили радикалы. Трудно сказать, как далеко может зайти этот процесс и насколько молчаливое большинство способно оказать ему сопротивление.
Теперь от лидеров Запада зависит, кто из двух будет продолжать дело развала страны. Конечно, было бы лучше, если бы они продолжали это дело совместно, как это было до сих пор. Но, увы, «дружба» двух главных служителей Запада, по всей вероятности, окончилась насовсем. Хотя страна и велика, диктатор может быть лишь один. Горбачев хорошо поработал в пользу Запада, заслужив кучу премий и титулов вроде «человек года» и «человек десятилетия». Естественно, ему самому хотелось бы довести дело развала страны до конца, чтобы к полученным наградам и титулам добавить самый высший, а именно — «человек века». Но история с попыткой переворота, предпринятой людьми из его команды, подмочила его репутацию. Ельцин явно оттеснил Горбачева на задний план и стал фигурой номер один в политической жизни страны. Но он имеет репутацию человека, который может выкинуть неожиданный фортель, а это не соответствует точным расчетам творцов западной стратегии. Ельцин, как и Горбачев, прошел школу лжи, лицемерия и коварства в том же самом брежневском партийном аппарате. Отрекаясь от коммунизма, такие перевертыши не перестают быть стопроцентным порождением этого самого коммунизма. Хамелеоны коммунизма могут принимать любую форму и окраску.
Поразительным в данной ситуации является то, что руководство КПСС почти не поддержало попытку переворота, хотя это был последний шанс спасти КПСС как единственную силу, способную еще мобилизовать население страны на борьбу против надвигающейся катастрофы. С этой точки зрения руководители КПСС заслуживают еще большего презрения, чем радикалы, теперь открыто стремящиеся, разрушить в стране коммунистическую систему до основания. Руководители КПСС должны были понимать, что Советский Союз выстоял в войне с Германией только благодаря тому, что был коммунистической страной. И теперь Советский Союз способен выстоять в «теплой войне» только как коммунистическая страна. Разрушение коммунизма здесь равносильно полному разгрому страны. Лидеры Запада и все те, кто в армии Запада занят разрушением Советского Союза, прекрасно понимают эту банальную истину и бьют именно в это самое важное место в обороне страны.
Руководство КПСС может служить образцом того, какую гнусную породу людей породил коммунистический социальный строй. Никогда еще руководство большой организации не обнаруживало такого огромного числа предателей своей идеологии и своей собственной партии. Я считаю поведение таких высших руководителей КПСС, как Горбачев, Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе и им подобные, основной причиной поражений Советского Союза в битве с Западом и в разрушении страны. И в данном случае роль руководства КПСС оказалась предательской. Если бы «путчисты» выступили с откровенным призывом к членам партии покончить с перестройкой, которая на самом деле провалилась как нечто созидательное, то на улицы Москвы вышло бы народу в десять раз больше, чем масса приверженцев Ельцина. Но вожди КПСС всех уровней, дрожа за свою шкуру, не сделали этого, подписав, тем самым, себе приговор.
Ближайшим следствием провала попытки переворота явилось то, что Ельцин запретил КПСС ца территории РСФСР, запретил выпуск газеты «Правда» и других газет, не запрещенных во время «путча». Никто на Западе ни слова не сказал о том, что эти решения неконституционны, хотя их неконституционный характер очевиден. Протесты Горбачева по этому поводу производили жалкое впечатление — чувствовалось, что эту политическую игру он проиграл. Он попался в ловушку своей собственной политики.